Георгий Цицишвили - Любовь поры кровавых дождей

Я был бесконечно счастлив, что 1943 год буду встречать не на госпитальной койке.

Всю ночь ехали в старом, грязном, с разбитыми стеклами вагоне и к утру прибыли на станцию Малая Вишера.

Обгорелое, полуразрушенное здание вокзала производило удручающее впечатление. Мы вышли на шоссе и через несколько часов на попутных машинах добрались до штаба фронта.

Вишер в Ленинградской области оказалось несколько: Малая, Большая, Верхняя, Нижняя, Лесная, Полевая и так далее. Наконец в одной из Вишер мы разыскали штаб артиллерии фронта. Многочисленные отделы штаба были разбросаны по всей деревне. Три избы возле околицы занимал отдел кадров.

Мы взбежали по прогнившим деревянным ступенькам и, пройдя темным коридором, очутились в просторном светлом помещении с низким потолком, где стояло несколько столов, покрытых синим картоном. В комнате никого не было. Мы нерешительно остановились в дверях.

— Что угодно? — неожиданно услышали мы.

Из-за шкафа вышел высокий капитан с огромной книгой в руке и, не дожидаясь нашего ответа, сказал:

— Все обедают, скоро будут. Обождите в сенях.

Я никогда прежде не бывал в отделе кадров и, не знаю почему, чувствовал себя униженным, как бы стыдясь своего нынешнего положения, точно я пришел что-то выпрашивать.

«Хорошего офицера в кадрах не увидишь, — размышлял я, — он не будет сидеть здесь и ждать милости. Бывает, пошлют в резервную часть — и жди потом, чтоб в каком-нибудь полку понадобился офицер именно твоей специальности и твоего звания. Правда, артиллеристы — «дефицитный» народ, но кто знает, все случается…»

Я был поглощен этими малоприятными мыслями, когда заскрипели ступени, послышались громкие голоса и в избу шумно вошли офицеры.

— Ого, нашего полку прибыло, — весело сказал один, увидев нас.

— Свято место пусто не бывает, — со смехом отозвался второй.

Мои попутчики тотчас вскочили на ноги.

Я последовал их примеру, хотя вошедшие не были выше меня по званию.

Офицеры, прибывшие со мной, имели при себе личные дела, у меня же не было ничего, кроме случайно сохранившегося старого удостоверения личности еще времен моего пребывания в полку.

Не без удивления узнав, что я был командиром полка, высокий капитан снова вернулся к шкафу, возле которого мы увидели его впервые, перерыл на полке какие-то папки, раскрыл одну и громко прочел:

— «Командир отдельного артиллерийского полка майор Георгий Захарьевич Хведурели…»

— Так точно! — ответил я.

К счастью, в отделе кадров фронта имелись личные дела на каждого командира части. Капитан, захватив с собой наши личные дела, прошел вместе с нами к соседнему столу.

В комнате у противоположных окон друг против друга сидели два майора. В углу примостилась машинистка.

Капитан что-то доложил одному из майоров, положил перед ним документы и вышел из комнаты.

— Садитесь! — предложил усатый майор, оглядев каждого из нас, спокойно закурил трубку и стал проверять принесенные ему документы.

Судьба моих спутников решилась тотчас. Майор (он оказался заместителем начальника отдела кадров) сказал им:

— Отправитесь в распоряжение командующего артиллерией Н-ской армии. Документы получите у капитана Николаева, того самого, который только что привел вас. Вы свободны… А вас я прошу остаться, — обратился он ко мне.

Он долго и внимательно изучал мое личное дело.

— Сколько вы пролежали в госпитале? — спросил он наконец.

— Около трех месяцев.

В листке учета кадров последним местом моей службы был указан полк.

— Вы были ранены, будучи командиром полка, не так ли?

— Нет. Я был начальником штаба артиллерии армии.

Майор взглянул на меня с таким удивлением, точно я рассказал ему небылицу. Он долго смотрел на меня, покручивая ус.

Я назвал число и номер приказа о моем назначении начальником штаба. Майор куда-то позвонил, но там ему не ответили.

— Вам надо подождать начальника отдела, — сказал он, — полковник скоро будет.

Мне недолго пришлось ждать в коридоре.

— Майор Хведурели! — позвал меня заместитель, приглашая следовать за ним.

Мы приблизились к голубому, украшенному резьбой дому с белыми занавесками на окнах, с дверью, обитой войлоком.

Майор постучался и надолго исчез за дверью. Наконец дверь снова открылась, на пороге показался майор и в замешательстве обратился ко мне:

— Полковник ждет вас.

Я вошел. Кто-то поспешно встал с мягкой постели и пошел мне навстречу. Он был одет по-домашнему: теплый свитер с высоким воротником надежно защищал от холода, синие бриджи были заправлены в белые бурки с отогнутыми голенищами. Он стоял против света, поэтому лица его я не различал, но весь его облик, походка, движения показались мне удивительно знакомыми. Я вгляделся и оторопел: передо мной стоял Яхонтов! Он остановился, склонив голову набок, сложил руки за спиной и, прищурившись, улыбнулся мне.

Я к тому времени пережил немало и думал, что меня уже ничем не удивишь, но эта встреча была настолько неожиданной, что я долго не мог произнести ни слова.

Яхонтов приблизился, крепко пожал мне руку и спокойно (таким я его вообще не помнил) сказал:

— Не думали встретить меня здесь, не так ли? Что поделаешь, гора с горой не сходятся, а человек с человеком… Я все знаю о вас… Между прочим, помните следователя, что приходил к вам? В том, что он отвязался от вас, есть и моя заслуга.

— Мало приятного в том, что командира батареи твоего полка отдают под суд, притом когда он не виноват… — Я и сам удивился, что начал с Яхонтовым разговор с такой странной фразы.

— Разумеется, — поспешно ответил Яхонтов и тотчас добавил: — Я не только поэтому заступился за вас… Конечно, и потому тоже, но… — как всегда многословно и скороговоркой говорил он, — одним словом, в этом вы правы… — Он не закончил фразы и повернулся к майору, стоящему в дверях: — Позови сержанта Сенину…

— Разве я не прав? — спросил я, когда майор вышел.

— Эх, майор, не спешите… и не будьте так вспыльчивы, — визгливо засмеялся он. — Об этом мы еще поговорим… А теперь скажите, вы уже совсем здоровы, хорошо себя чувствуете?

— Хорошо, товарищ подполковник, простите… полковник!

— Да, получил наконец… — Он произнес эти слова так, словно говорил о чем-то незначительном.

Я огляделся. На стене возле постели висел свеженький китель с полковничьими погонами. Погоны ввели в армию недавно, и я внимательно рассматривал их. На правой стороне кителя сверкал орден Александра Невского, пожалуй самый крупный и красивый военный орден.

Дверь открылась, и вошла сержант Сенина.

— Товарищ полковник, вы звали?

— Узнала? — спросил полковник, указав на меня.

— Конечно же… — быстро ответила Сенина. Она гостеприимно улыбнулась мне своими блестящими глазами.