Эдуард Хруцкий - Граница. Библиотека избранных произведений о советских пограничниках. Том 2

— Что ты, что ты, торбан! Они — враги! Фаратхан — бай, а мой вожак бедный, революционер! Но на той к Фаратхану много народу придёт, у Фаратхана всё отберем, народу отдадим! Той у нас сейчас в каждом ауле: кызыл-аскеры от войны молодых людей спасли, солдаты к жёнам, невестам, матерям вернулись. Много свадеб будет! Радость пришла!.. Ай, начальник! Когда вы с маленьким военным и нашим курбаши ко мне приходили, глупый я был, думал: вожак плохой человек, воровской человек! Неправильно думал! Теперь, когда вы с нами, весь народ за нами пойдёт!

— Ну как, Андрей Петрович? Скажи, что ты по этому поводу думаешь, — переводя бессвязную речь Ашира, спросил Кайманов.

— Ну как… Понял, что наш друг Клычхан перешёл от слов к делу, а это значит, что и нам нельзя время терять. Надо ехать на той…

— А предварительно как следует поработать этому Аширу, — добавил Яков, с полуслова поняв мысль Андрея. — Ашир — тот человек, который им необходим в борьбе за умы и чувства десятков, сотен и даже тысяч людей.

— Вот что, Ашир, — обращаясь с помощью Кайманова к задержанному, сказал Андрей. — Наверное, знаешь, какая война по всему свету идёт?

— Ай, только о войне и разговор, — согласился Ашир. — Наверное, шибко за нас наши муллы молились. Не обошёл своей милостью наш народ великий аллах!

— А если бы не советские, а фашистские войска вошли в Иран? — спросил Самохин. — Как тогда? Отвёл бы или не отвёл аллах войну от вашей страны?

— Нет, джан горбан, — подумав, ответил Ашир, — не отвёл бы. Мы — бедные люди, грамоту не знаем, один из десяти газету может прочитать, но и мы понимаем: те, кто тут у нас за Гитлера горло драл, всё за войну, всё звали вместе с Гитлером на Советы напасть, а то, говорят, Советы оставят пустыню на том месте, где был древний Иран. Теперь мы видим, врали они. Советы принесли нам мир и порядок, вернули матерям и женам сыновей и мужей…

— Ну вот, Ашир, — поддержал его Самохин, — ты хорошо во всём разобрался. Сам видишь, советские люди хотят, чтобы в Иране был мир и порядок, чтобы Гитлер не захватил вашу страну и не напал на нас с юга, а такие, как Клычхан, хотят, чтобы и здесь была война, а мы бы с вами тратили силы друг на друга, проливали кровь друг друга, чтобы Гитлеру было легче воевать с нами на фронте… Вот и подумай, что должен делать у вас каждый, пусть самый бедный человек!

— Ай, джан горбан! — воскликнул Ашир. — Я понимаю, что надо делать, но что я могу, когда у меня ничего нет?

Очень много можешь сделать, — сказал Самохин, — потому что у тебя есть много бедных, таких же, как ты, друзей… Собери хотя бы десять из них, скажи им то, о чём мы сейчас с тобой говорим. Пусть каждый из этих десяти скажет ещё десяти своим друзьям…

— Я понял! Тогда до самого Тегерана все будут знать, что вы мне сейчас сказали, горбан!..

— Что ты всё «горбан» да «горбан», — перебил его Яков. — У нас господ и слуг нету. Мы-то с тобой как равные с равным говорим и даже не сердимся, что был ты в банде Клычхана… Вот что ты должен сделать, Ашир. Пусть все, кто хочет, чтобы у вас был мир и порядок, придут на той в долину Ак-Хоудана — Глаза неба — в тот день, когда назначит той в своём ауле господин Фаратхан.

— И там ты скажешь всё то, что сейчас понял и что нам сказал, — добавил Самохин.

— Конечно, всё сделаю, как ты говоришь, джан горбан, — довольно растерянно заверил Ашир. — Не знаю только, послушают ли меня? Меня никто в жизни никогда не слушал. Все только приказывали.

— Обязательно послушают, — заверил его Андреи. — Потому что вокруг будут такие же, как ты, бедные люди, твои друзья…

Ввиду создавшегося чрезвычайного положения командование округом созвало экстренное совещание старших офицеров.

В кабинете начальника войск все заняли места вокруг небольшого стола. Совещание открыл генерал Емельянов.

— Не буду говорить, насколько велик авторитет наших войск и частей погранохраны в Иране, особенно среди беднейшего населения. Вы уже знаете, что агентуре Гитлера, в частности известному нам Клычхану, удалось организовать по ту сторону рубежа банду, настолько опасную, что иранские власти обратились к нам с просьбой принять срочные меры и оградить население от провокаций и террора. Хуже всего то, что главарь этой банды всячески подчеркивает якобы существующую связь с нами и выступает с «политической» программой ни много ни мало свержения власти шаха. По данным населения, от которого поступают к нам сведения, банда располагает большим количеством советских денег и боеприпасов. Дерзости и авантюризма главарю тоже не занимать… Надеюсь, вы понимаете, товарищи, — продолжал генерал, — насколько это осложняет наше и без того сложное положение, причём в то время, когда особенно важно сохранить хорошие отношения со страной, обеспечить нормальную, бесперебойную работу дорог, по которым идут военные грузы. Не зря же банда орудует в районе Кизыл-Арвата и Дауганского шоссе…

Направляет всё это дело, по нашим данным, небезызвестный вам «эпроновец» Белухин, который, потерпев фиаско с Аббасом-Кули на нашей территории, стремится развернуть активную деятельность за кордоном, опираясь на Клычхана. Взять их обоих — наша задача. И еще: политическая провокация, затеянная в непосредственной близости от границы, начата в условиях отлично поставленной информации о нашем положении на фронтах… Аким Спиридонович, — сказал Емельянов полковнику Артамонову, — сообщите товарищам, какая проделана вами подготовительная работа.

— По вашему указанию, товарищ генерал, для проведения этой операции мы привлекли гражданское население. Уважение к кызыл-аскерам настолько велико, что бедняки готовы выполнить любые наши указания, зная, что за нами гарантия мира и порядка.

— Именно на этом и пытается сыграть Белухин, — заметил Емельянов.

— Совершенно верно, товарищ генерал, — согласился Артамонов. — Два командира Дауганской комендатуры особенно интересуют Белухина. Авторитет старшего лейтенанта Кайманова, а после похода в пески и авторитет старшего политрука Самохина им необходим, чтобы привлечь беднейшие массы. А когда удастся поднять якобы восстание против власти шаха, заметьте, ни много ни мало при участии советских командиров, не так трудно будет, по их расчёту, совершить ещё одну провокацию, инсценировав якобы предательство интересов народа, и направить поднявшиеся племена против советских войск. Я бы попросил предоставить слово коменданту Дауганской комендатуры.

— Капитан Ястребилов, слушаю вас, — сказал генерал.

Ястребилов вытянулся в струнку и всем корпусом наклонился вперёд.

— В закордонье, товарищ генерал, едва не совершилась диверсия…

— Я бы хотел, товарищ капитан, — прервал его Емельянов, — чтобы ваши подъезды к основной теме были короче.