Елена Семёнова - На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Наш поезд пришёл во время, по расписанию. Под парами выпитого коньяка и морозного, свежего воздуха, мы дружно и весело грузимся в вагоны. Мы — это я и Клокер. Охотник едет с нами, но уже через один вагон от нас. После проверки билетов. Клок решает навестить Охотника в соседнем вагоне и продолжить «отмечание» отпуска.

— Тавр ты как, со мной? — обращается он ко мне.

— Не, брат. Я спать. И тебе того же советую. Тем более, что тебе утром выходить. Помнишь?

— Да помню я. Короче, я ненадолго. Туда и обратно. Узнаю только, как он там и обратно.

Клокер ушёл, но обещал вернуться. Я же залез на свою верхнюю полку и уснул.

Проснулся я от того, что меня толкает проводница.

— Молодой человек, проснитесь.

— Что случилось? — спросонья спрашиваю я её.

— Я не могу разбудить вашего друга. Ему через полчаса выходить. Скоро Воронеж.

— Не вопрос. Ща разбудим…

— «Рота подъём!!!» — кричу я Клокеру в ухо.

Клок сразу вскакивает.

— Что случилось, где я? — не понимает он.

— На подводной лодке. Сейчас будем всплывать. Воронеж на горизонте.

Клок спрыгивает со своей полки и начинает лихорадочно собираться.

— Тавр, ты случайно мой паспорт не видел? — с надеждой спрашивает он.

— Последний раз я его видел на таможне. Ищи давай хорошо.

Но паспорт так и не нашёлся. В итоге Клокер прощается со мной и выходит на Воронежский перрон, но уже без него.

Впоследствии, как он мне потом сам рассказывал, возвращался он на Донбасс уже «по-чёрному». Границу перешёл по пояс в ледяной воде, вброд. Ночью. Где-то в районе Изварино. Вышел на дорогу и пешком добрался до Луганска. Тяга попасть обратно на Донбасс, причём в свою роту, у парня была огромная. И он попал. Но это уже отдельная история.

Утром меня разбудил Охотник.

— Тавр вставай. Ты как после вчерашнего. Нормально?

— Да вроде ничего. Ты в курсе, что Клок свой паспорт прое…л? Вы долго с ним там сидели?

— Блин, не помню. Мы ещё одну взяли. Потом я спать лёг, а он к себе пошёл. Короче, вставай. Я тебя жду. У меня там ещё осталось.

Примерно через полчаса после водных процедур я уже сидел в вагоне у Охотника. Второй день отпуска начинался с того же, с чего закончился первый.

На одном из перронов, когда вышли покурить, мы встретили ещё одного бойца нашей роты (правда бывшего) с позывным — Немец. Тот, оказывается, тоже ехал в нашем поезде и тоже в отпуск.

Остаток дня прошёл в дружной и весёлой атмосфере. Весь вагон радовался вместе с нами.

В Москву поезд прибыл вечером. На вокзале меня встречала любимая жена. Встречала в надежде на то, что я уже больше не вернусь на Донбасс… Но я вернулся!

Вернулся после новогодних праздников. А тогда, в декабре 2014 года, стоя на перроне Казанского вокзала и обнимая жену, я ещё не знал, что впереди у меня снова будет Алчевск.

А ещё Луганск, Новоазовск, служба в личной охране комбрига Мозгового, Ломоватка… ДЕБАЛЬЦЕВО… и много, много чего ещё!!!

11 — января 2015 года. Москва. Казанский вокзал.

Я возвращаюсь на Донбасс. Возвращаюсь туда, откуда могу уже никогда не вернуться. Я это знаю. Знаю, но всё равно возвращаюсь. Какая-то непреодолимая тяга и сила гонит меня туда, где смерть, кровь и боль потерь. Я не знаю, как это объяснить? Но я точно знаю, что мне пора возвращаться. Я нужен там. Я в этом просто уверен.

Позади новогодние праздники. Ёлка. Салют. Новогодний стол. Красивая, сверкающая огнями, мирная и сытая Москва… Рядом со мной, на перроне, стоит жена. Стоит и плачет. Она второй раз уже провожает меня на Донбасс.

Я еду не один. Со мной едет Макс, он же — «Москаль». Мой брат по оружию. Мы с ним из одной роты. Из роты СБ бригады «Призрак». Он тоже ездил в отпуск, как и я. Только уехал на пару дней раньше. И его тоже провожают. Его девушка.

Мы стоим вчетвером на московском перроне. Прощаемся. Идёт снег. До отхода поезда ещё 15 минут.

— Я знаю, что с тобой всё будет хорошо, и ты вернёшься. Правда? — спрашивает меня жена, как бы успокаивая вслух саму себя.

— Зай, ну конечно я вернусь, — улыбаюсь я ей в ответ. — Что со мной случится?

— Я буду за тебя молиться каждый день, — вытирая слёзы, говорит мне она.

— Спасибо, родная. Всё будет хорошо. Не плачь.

Я замечаю, что к вагону бегут двое. Мужчина и женщина. Замечаю их ещё издалека. И по мере приближения понимаю, что эти люди — мои родители.

— Это я им позвонила, сказала, что ты сегодня уезжаешь, — как бы оправдываясь, говорит моя Маринка.

— Зай, ну зачем? Не надо было. Ни к чему все эти проводы.

— Затем, что они тоже хотели тебя проводить. Не на курорт ведь едешь отдыхать. И не спорь. Так надо.

Мать с отцом, запыхавшись, подбегают к вагону. Я их обнимаю. Целую.

— Ели успели. Думали, опоздаем. Ну, здравствуй, сынок. Здравствуй, Марина, — обращается к нам моя мама.

— Сколько ещё до отправки? — спрашивает она у проводницы.

— Через 10 минут отправляемся, — отвечает та.

Я стою, смотрю на них. Улыбаюсь.

— Мам, ну зачем?

— Что значит зачем? Что за глупый вопрос. Ты на войну, кажется, едешь. Я что, не могу уже проводить своего сына?

— Да, Юр. Не говори ерунду. Вот, когда твои дети подрастут, ты нас поймёшь, — вступает в разговор отец.

— Ладно, не буду с вами спорить. Всё равно уже пришли.

— Ты всё с собой взял, что необходимо там, ничего не забыл? — спрашивает мама.

— Да. Всё на месте. Остальное получу там.

— Я ему котлет нажарила и пирогов сделала, сало в дорогу положила, — говорит жена.

— Да, мам. Меня провизией снабдили на неделю вперёд. С голода я точно не умру.

— Через пять минут отправление. Просьба, провожающим покинуть вагон, — кричит проводница.

— Ну, пора — говорю я своим близким.

Обнимаю, целую жену.

— Я тебя люблю, Зай. Помни об этом.

— Я тебя тоже. Возвращайся поскорей. Я буду тебя очень сильно ждать.

Целую мать, отца. Москаль прощается со своей девушкой. Заходим в вагон. Садимся в купе.

Они так и стоят, все вчетвером на перроне. Машут нам в окно. Мы им тоже. Снег медленно кружится и ложиться на их плечи. Поезд трогается с места. Ну, с богом. Поехали.

За окном догорает, январский зимний день. Мелькают дома и огни Москвы. Завтра люди в этих домах проснутся и поспешат по делам. Каждый по своим. Я же завтра буду уже далеко от сюда. Я снова еду на войну.

Достаю из кармана телефон и начинаю быстро писать. Пишу жене. Стихи.