Елена Семёнова - На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

12 — января 2015 года.

Наш поезд прибывает на станцию Каменская.

Проводница открывает дверь вагона и мы, вместе с Москалём, вдыхая морозный воздух, выходим на вокзале славного города Каменск-Шахтинск.

Нам нужно успеть добраться до границы. Пройти таможню. И дальше на запад. К своим, в Алчевск.

— У тебя запрещённое что-то есть? — спрашиваю я Макса.

— Да ничего особенного. Если не считать пять ножей. Три из которых метательные.

— Ахринеть, — смеюсь я. — А чё так мало взял?

— Да мне и пяти пока хватит — улыбается Москаль.

— А ну, покажи.

Макс ставит свой армейский рюкзак на лавочку и начинает вытаскивать ножи. Повертев их в руке и оценив «на глаз» убойную и пробивную силу, говорю ему:

— Спрячь получше. Погранцы, если найдут, могут забрать. Сам знаешь.

— Да, я в курсе, — отвечает мне Макс, засовывая обратно ножи в рюкзак.

До границы добрались без проблем. Тем же маршрутом, что мы ехали с Клокером в декабре. Сели от вокзала на местный автобус, который нас довёз до Донецка. Нашего Донецка, российского. А не того, про который ты сейчас, читатель, подумал. Оттуда уже местный «бомбила» довёз нас до Изварино.

Выходим из машины. Достаём свои рюкзаки. Встаём в очередь на прохождение таможни. Праздники уже закончились, поэтому народу не много. Дежурный «по шлагбауму» даёт команду на проход. Идем вместе со всеми к таможенному пункту. Идём во всей красе. То есть по форме. Проходим паспортный контроль. К нам тут же подходит пограничник. Молодой лейтенант.

— Ребята что у вас там, в рюкзаках?

— Командир, да ничего такого, только личные вещи, — улыбаясь, говорит ему Москаль.

— Откройте, я посмотрю.

Макс ставит свой рюкзак на лавочку, развязывает его. И первое, что мне и погранцу попадается на глаза, это торчащая из него рукоятка ножа, который он «хорошо спрятал». Примерно 5 секунд длится немая сцена.

— Ээээ… командир. Это чисто подарок. Просили передать. Нож охотничий. Ничего такого.

— Охотничий говоришь? — обращается к нам лейтенант, вытаскивая из рюкзака Макса ещё один.

— А тогда это какой?

— Командир. Это метательный. Ну, сам понимаешь. На ту сторону едем, — оправдывается Москаль.

— Я понимаю. У вас тоже такой же набор? — обращается ко мне лейтенант.

— У меня только один. Тоже охотничий, — улыбаясь, говорю я ему, вспоминая про подарок жены на новый год.

— Ладно. Проходите. Счастливой охоты вам!

— Спасибо, — отвечаем чуть ли не хором мы. Завязываем свои рюкзаки и быстрым шагом выдвигаемся в сторону пункта пропуска ополченцев.

Здороваемся с ними. И проходим за шлагбаум.

Всё. Мы снова в Новороссии!

Рядом с нами останавливается старенькая девятка.

— Парни, вам куда? — обращается к нам молодой водитель.

— Нам до Алчевска.

— До Алчевска не могу, а вот до Краснодона подкину. Там, на развилке выйдите, вас кто-нибудь подберёт.

— Ну, если так, то поехали. Сколько стоит? — спрашиваем его.

— Да какие деньги. Обижаете. Кидайте сумки. Поехали.

Кидаем сумки. Едем. По дороге общаемся о том, о сём. В основном о том, как тут было раньше и как стало сейчас. Какие настроения у мирного населения, что изменилось после нового года и т. д.

Примерно через полчаса мы уже в Краснодоне.

— Я вас на выезде из города высажу, на развилке. Тут все машины проезжают, кто едет в Луганск. Не переживайте, стоять не долго будите. Счастливо вам и удачи!

— Спасибо, брат. И тебе всего хорошего, — говорим мы ему, выходя из девятки.

Парень оказался прав. Не успели мы подкурить сигарету, как возле нас тормознул чёрный джип «Лэндкрузер».

— Мужики садитесь, подвезу. Вам куда? — кричит нам человек с водительского сиденья «Тойоты».

Переглянувшись с Москалём и поняв, что это он обращается к нам, отвечаем:

— Нам до Алчевска. Только у нас с деньгами не очень.

Парень выходит сам из машины. Подходит к нам. Здоровается.

— Да какие деньги. Я же вижу что вы по форме. Значит свои. Куда путь держите?

— В Алчевск.

— Я могу только если до Луганска. Кидайте сумки в багажник. Поехали.

Кидаем сумки. Едем.

— Сами из какого подразделения? — обращается он к нам.

— Бригада «Призрак», — улыбаемся мы.

— Ух ты! У Мозгового что ли? Классный мужик. Уважаю.

— Ага. У него самого. Вот из отпуска едем.

— Я сам из ополченцев, — продолжает он. Из Лисичанска я. Стоим щас за Луганском. Батальон «Дон». Слышали?

— Да, конечно. И как там у вас?

— Да по-разному. Ждём наступления. Пацаны все в бой рвутся. Но пока тишина. Я сам семью свою в Каменск-Шахтинск переправил. Подальше от этого дурдома. Вот мотаюсь к ним, по возможности.

— Мы вот тоже пока сидим на попе ровно. Сейчас в располагу приедем, узнаем, как там да что?

— Вы когда уже этого урода за кадык возьмёте? — неожиданно меняет разговор ополченец.

— Это которого? — не понимая вопроса, удивляемся мы.

— Как которого? Плотницкого, конечно. Всё, сука, уже под себя подмял, — матерится «наш водитель». — Ничё не боится, тварь. Даже Москвы. Сеть магазинов свою открыл. «Народный» называется. Гуманитарку там внаглую сбагривает.

— Да, мы в курсе. Так, а вы сами-то чего его не арестуете? Вы же тут, в Луганске практически дислоцируетесь.

— Так приказа нет.

— Так и у нас его нет. Вот комбриг даст приказ, тогда да. А пока сидим, ждём «у моря погоды».

Но Мозговой такого приказа так и не отдал. Ни в феврале, по-еле освобождения Дебальцево. Ни в марте, после первого покушения на него…

А в мае пришел уже другой приказ — убрать его самого…

Его, Алексея Борисовича Мозгового — командира бригады «Призрак», одного из лидеров и идейного вдохновителя народного восстания Новороссии.

В футболе есть такая поговорка — «Если ты не забиваешь гол в чужие ворота, то получишь его в свои!». Борисыч этот матч проиграл. И заплатил за это слишком дорогую цену — свою жизнь!

Вечером того же дня, мы с Москалём прибыли в свою роту.

— 13 января 20І5 года. Алчевск.

— Ну, куда, куда тебя несёт без очереди — старый чёрт? — возмущённо кричат старику бабки из толпы — его ровесницы.

— Да я только спросить, — оправдывается тот.

— Мы все тут «только спросить». С утра стоим, на морозе. Думаешь, ты самый умный?

— Ну, чего шумите, сейчас разберёмся, — обращаюсь я к мирному населению, поправляя свой АК на плече.

— Вам что, мужчина? — спрашиваю я старика.

— Сынок, скажи, а пенсии сегодня вот этому адресу дают? — смотрит на меня дед, показывая свой адрес.

— Сейчас посмотрим, — отвечаю я ему, доставая из кармана листок с адресами, по которым дают пенсии.

— Да, дают. Как ваша фамилия?

Старик называет фамилию.

Я открываю уже совсем потёртую, измятую, школьную тетрадь.