Мэтью Риджуэй - Солдат

В нашу группу входили: генерал Маккой, его личный адъютант лейтенант Хэсброук, известный вашингтонский дипломат Вальтер Хоу, полковник Ф. Паркер и я. На борту корабля генерал Маккой собрал нас для обсуждения обстановки. Поставленный им вопрос был прост: какой образ действий мы должны избрать в условиях безвластия, царившего в Никарагуа. Кик младшему по званию, мне предстояло высказаться первым.

0 том, что мы должны делать, я знал не больше, чем житель луны. Но я постарался дать по возможности здравый ответ. Мы посланы правительством наблюдать за выборами и обязаны сделать все возможное, чтобы, пустив машину в ход, провести выборы.

Я никогда не забуду, с каким тактом и предупредительностью генерал Маккой предложил мне, младшему офицеру, высказать свое мйение по этому вопросу наряду со старшими и более опытными людьми.

Обязанности секретаря комиссии по выборам не помешали мне совершить несколько поездок по этой прекрасной стране и увидеть в действии своих собратьев по оружию — американскую морскую пехоту. Бандит Сандино [10] Аугусто Сесар Сандино (1390–2934) — герой национально-освободительной борьбы народов Никарагуа против гнета империалистов США. (Прим. ред.) причинял еще много беспокойств в северных районах страны, и подразделения морской пехоты стремились вытеснить из гор и разбить повстанческие «армии».

При каждом удобном случае я посещал позиции морской пехоты, расположенные в джунглях. Их боевые действия восхищали меня. Здесь я впервые познакомился с капитанами Шилтом, Ламсон-Скрибнером и Пуллером, с которыми позднее мне пришлось встретиться в Корее, где я командовал 8-й армией. К тому времени они стали генералами, но ни один из них не утратил сил и энергии.

Чтобы добраться до боевых позиций, мне приходилось пользоваться самолетами. Тогда это был еще очень ненадежный вид транспорта. Время от времени то один, то другой из одномоторных самолетов-разведчиков падал в джунгли. Это было равносильно смерти как для летчика, так и для пассажира — наблюдателя за выборами. Ведь если бы они и выжили после катастрофы, их бы выследили и разорвали на части повстанцы.

Охота в Никарагуа была занятием не менее рискованным. Озера там кишели громадными крокодилами — существами осторожными, но опасными для человека, когда он один. Охотясь ка крокодилов, я по грязи подползал к ним вплотную и стрелял, стараясь попасть ему в голову между бугорками глаз: все остальное скрывалось под водой. Такая охота была прекрасной проверкой меткости стрелка, ибо стрельба велась без подготовки, цель была очень маленькой, расстояние до нее определялось на глаз, а выстрел должен был оказаться смертельным. Я пользовался винтовкой с-необычно большой мушкой и широкой прорезью прицела, так как охота в большинстве случаев велась на исходе дня, в сумерках. За день я убил семь крокодилов. Это были четырехметровые животные, весившие до пятисот килограммов каждое.

Вконце 1928 года наша миссия закончилась, и я попросил генерала Маккоя разрешить мне возвратиться в Соединенные Штаты по суше. Не в пример многим высшим офицерам, способным изыскать десятки причин, чтобы не допустить внеслужебных путешествий их подчиненных, генерал сразу же согласился и даже направил письма в посольства стран, находившихся на моем пути, с просьбой оказывать мне всяческое содействие. Я отправился в путь вместе со своим однополчанином лейтенантом Ирвином Александером. За три месяца на мулах и каноэ; на автобусах и поездом мы пересекли весь Сальвадор, Гватемалу и Мексику.

Это было незабываемое путешествие. Отправились мы с Коринга в середине декабря 1928 года. Вначале наш путь лежал в Ла-Либертад, расположенный на тихоокеанском побережье Сальвадора. Далее мы двигались по суше, иногда уклоняясь от оживленных дорог и посещая небольшие деревушки, гнездившиеся на крутых склонах гор. Часть пути мы покрыли на допотопных автобусах, которые бешено, с оглушительным грохотом неслись по горным дорогам, делая головокружительные виражи, в то время, как мы и наши попутчики — босоногие крестьяне — поглощали невероятное количество жареных цыплят, фруктов и прочей снеди. Предполагалось, что эти автобусы должны ходить но расписанию, но здесь, как и в других сферах латиноамериканской жизни, царил дух неторопливости. Помнится, на протяжении всего изумительного пути к Гватемале через каждые :шестьдесят километров автобус останавливался у какого-нибудь домика, и шофер скрывался в нем, обрекая нас па томительное безделье. Когда через полчаса он, наконец, выходил к нам, в дверях на мгновение показывался край яркой юбки и поблескивали черные глазки. Это повторялось неоднократно, и никто из пассажиров не заявлял протеста. Наконец, после особенно продолжительной стоянки, я осведомился у шофера о причинах этих остановок. С обезоруживающей любезностью он объяснил, что навешает сестер, живущих вдоль нашего маршрута. Синьор, очевидно, не станет возражать против этих невинных про-явлений родственных чувств? У него было столько сестер, сколько ни у кого из моих знакомых. Причем все они были очень миловидны и, что удивительнее всего, почти одного возраста.

В этом путешествии через Центральную Америку выяснилось одно обстоятельство, важность которого я оценил позднее, уже на посту председателя Межамериканского совета обороны. Я понял, что население Центральной Америки не собирается перенимать у нас столь характерный для Северной Америки стремительный образ жизни. Например, иногда казалось, что для осуществления ваших желаний вполне достаточно шести часов или шести недель, но если на самом деле на это уйдет целых шесть месяцев, вы не должны отчаиваться. Таков их «обычай» и нам не изменить его. Сказать по чести, я не берусь утверждать, что их образ действий хуже нашего.

Благодаря этому путешествию я проникся глубокой симпатией к нашим южным соседям. Помню, в Мексике мы прервали нашу поездку и три недели провели в мексиканской семье, питаясь тем, чем питались хозяева, и живя у них не как гости, а скорее как близкие родственники. Когда мы умывались, кареглазые ребятишки с любопытством подглядывали из-за дверей за странными гринго [11] Презрительное прозвище иностранцев, главным образом американцев, в странах Латинской Америки. (Прим. ред.) , чьи лица и руки были такими же коричневыми, как у них, а тела — столь необычно белыми.

В Мексико-Сити я получил извещение, в котором мне предлагалось явиться к нашему послу. По дороге к нему я перебирал в памяти последние дни, пытаясь найти хоть один поступок, противоречащий духу добрососедских отношений с этой страной, Я не припомнил ничего, если не считать маленькой стычки с шофером, любившим навешать своих родственниц.