Мэтью Риджуэй - Солдат

В меркнущем свете дня промелькнул самолет и сбросил две осветительные ракеты. Я сказал генералу Бре-рстону:

— Луи, мне это не нравится, черт возьми! Давайте выбираться отсюда, пока не поздно.

Мы снова вскочили в свои виллисы и помчались. Не успели мы проехать и двух кварталов, как раздался такой грохот, словно весь мир взлетел на воздух. Группа немецких бомбардировщиков, ориентируясь по осветительным ракетам, терзала несчастный город. В небольшом парке мы выскочили из виллисов и бросились на землю. Луи, ползая в своей красивой форме по земле, разыскивал выпавший у него пистолет. В темноте мы потеряли друг друга, и позднее, когда бомбардировка окончилась и я вернулся к машине, чтобы ехать дальше, я нс смог разыскать Бреретона. Так я и не узнал, что с ним тогда случилось и как он вернулся в Англию.

Вскоре обнаружилось, что все дороги забиты. Везде полыхали пожары, горели бензозаправщики, взрывались грузовики с боеприпасами. Улицы были завалены обломками разбитых домов. Запертый со всех сторон, словно в ловушке, я подъехал к кювету, забрался в свой спальный мешок и заснул.

Рано утром я, мой адъгбтапт капитан Фейс, мой телохранитель сержант Кейси и водитель сержант Фармер снова отправились в путь. При свете зари мы пробрались мимо развалин домов и остовов сгоревших грузов виков и вскоре выехали из города.

В нескольких милях от Эйндховена мы встретили передовые подразделения английских бронетанковых частей. Меня остановил младший офицер и сказал, что да<���чыие ехать нельзя, так как дорога простреливается ружейным и пулеметным огнем. Мы решили посмотреть, как паши добрые английские друзья сломят сопротивление противника. Стволы орудий их танков были направлены вдоль дороги в том направлении, где предполагались немцы, но не сделали ни одного выстрела. Подобное проявление осторожности было крайне необычно для английских ветеранов, солдат храбрых и решительных. Впрочем, мне уже приходилось сталкиваться с такими случаями, когда мои парашютисты проходили свое первое боевое испытание в битве за Сицилию.

Не принимая участия в руководстве операцией, я не мог приказать командиру бронетанковой части продвинуться дальше по дороге. Минут сорок простояли мы на дороге, не заметив у танкистов ни малейшей попытки обойти с фланга встретившийся им очаг сопротивления противника. Наконец, я приказал Фармеру оставаться на месте и ждать моих указаний. Направив Фейса по одной стороне дороги, я сам с Кейси спустился в кювет на другой ее стороне. В напряженном ожидании мы прошли вдоль дороги, вероятно, около двух с половиной километров, по в нас никто не стрелял. Для меня это было очень кстати. Дело в том, что, выпрыгнув накануне из виллиса и к тому же проспав ночь на сырой земле, я — растревожил свой позвоночник, поврежденный еще в Уэст-Пойнте. Спина моя словно одеревенела, и если бы теперь мне пришлось броситься на землю, то встать бы я уже не смог.

Мы продвигались до тех пор, пока не достигли командного пункта командира 101-й дивизии генерала Макса Тэйлора. Я послал за виллисом и проехал еще километра три, пока не нашел генерала Гейвина и его 52-ю дивизию. Пока обе дивизии были вполне боеспособны, но до подхода наземных частей им еще предстояли тяжёлые бои.

Я чувствовал тогда и теперь думаю точно так же, его наземные войска в этой операции действовали непростительно вяло. Если бы высшее руководство действо-зало более энергично, оно бы выдвинуло вперед бронетанковые части. Из-за отсутствия же такого руководства 1-я английская воздушно-десантная дивизия, сброшенная за Рейном, была почти полностью уничтожена. Ее сопротивление под Арнемом было не только памятником античной доблести, по и свидетельством человеческой слабости, неспособности нанести удар решительно и смело. Основные цели операции достигнуты не были. Отрезать главные силы немцев в Голландии не удалось, и их фронт стабилизировался.

82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии оставались за передовых позициях до конца ноября, когда они были этведены с фронта и вернулись под мое командование. В бою они находились 58 дней и потеряли 658 человек убитыми, 1796 ранеными и 80 пропавшими без вести. Для отдыха и пополнения они были переброшены во Францию — в район Шампани, Мурмелон-ле-Грана, Еюипа и Реймса.

В то время мой штаб был разделен. Передовой командный пункт находился во Франции при 82-й и 101-й тивизиях, а главный командный пункт — в Англии, где троходила боевую подготовку 17-я воздушно-десантная цивизия. И вот 18 декабря в два часа ночи в своем штабе в Мидленде я получил сообщение по телефону из Франция о том, что немцы большими силами прорвались з Арденнах. Началось сражение за так называемый «Арденнский выступ».

Это сообщение было получено с командного пункта 1-й армии генерала Ходжеса. В нем говорилось лишь с том, что генерал Эйзенхауэр вывел 18-й корпус из резерва и что 82-я и 101-я дивизии должны с максимальной быстротой следовать в район Бастони, Там они получат дальнейшие указания.

Получив это известие, я собрал офицеров транспортно-десантной авиационной группы и приказал им приготовить все самолеты С-47. Ранним утром на 55 транспортных самолетах мы вылетели во Францию. Со мной следовала и та часть моего штаба, которая до сих пор оставалась в Англии, — я хотел, чтобы теперь весь штаб находился в районе расположения моих войск. Мы уже давно пристально наблюдали за ходом событий, и я понимал, что это не просто вспышка военных действий или демонстрация. Это было что-то покрупнее. 17-ю воздушно-десантную дивизию Бада Майли я оставил в Англии с приказом как можно скорее следовать за нами.

Мы действовали быстро, и нам повезло. Когда взлетели наши самолеты, с Ла-Манша начал надвигаться густой туман. За последующие двое суток ни один самолет не смог подняться с английских аэродромов. В этом тумане мы летели через Францию к Реймсу. К счастью, самолет вел замечательный летчик, мой личный пилот полковник Д ж. Браун. Каким-то чудом, или благодаря шестому чувству, или еще чему-то, он сумел точно выйти к Реймсу, хотя у нас не было ни связи с землей, ни радионаведения. Город лежал внизу, под покровом низких облаков, и когда мы пробились сквозь них, я увидел в окно быстро промелькнувший шпиль церкви. Самолет шел значительно ниже его верхушки.

Мы приземлились на заброшенном поле, и я немедленно направился на автомашине на свой передовой командный пункт. Офицеры были в замешательстве главным образом, я думаю, из-за потока срочных бумаг от вышестоящих штабов, которые настаивали на скорейшей переброске двух американских воздушно-десантных дивизий к бреши, пробитой немцами в линии нашего фронта. Едва я вошел в помещение командного пункта, мой начальник штаба Д. Итон передал мне телефонную трубку. На проводе был начальник штаба 1-й армии генерал Кин. Он передал устные указания генерала Ходжеса, который предложил мне сделать все возможное, чтобы быстро ввести мои дивизии в бой.