Мэтью Риджуэй - Солдат

Против таких взглядов у меня кет возражений. Но какой из видов вооруженных сил более всего пригоден для того, чтобы «потушить как большие, так и малые пожары в любом месте, где бы коммунисты ни попытались зажечь их»?

Это обязанность пешего солдата, человека с винтовкой. Мощные межконтинентальные бомбардировщики не могут выполнить эту задачу, хотя бы они были вооружены атомными и водородными бомбами. Кто же будет заполнять вакуум хаоса и разрушения, создаваемый атомными бомбардировщиками, и гарантировать, что из пепла не возродится новый преступный заговор? Военно-морской флот не в состоянии выполнить эту задачу, ибо исход современных войн не решается на море или в его глубинах. Человек — земное существо, и живет он па земле, флот же не в состоянии захватывать и контролировать сушу. Несмотря на все новые ужасные орудия убийства, созданные нашим поколением, солдат-пехотинец все еще остается основным орудием войны. До сих пор войны ведутся за небольшие клочки обагренной кровью земли, и они оканчиваются только тогда, когда сломлена воля противника к сопротивлению и вооруженные солдаты победоносно стоят на его земле.

Как нация в целом, мы очень любим успокоительные крылатые фразы. Мистер Джонсон заверил нас, что он лишь «обрезает жирок» с вооруженных сил, и народ верил этим заверениям, пока Корея не показала, как обескровлены наши войска. Мистер Вильсон, судя по заголовкам газет, предлагает нам «на каждый доллар более мощный удар». Под этим, насколько я догадываюсь, подразумевается сосредоточение наших усилий на создании водородных бомб и управляемых снарядов с атомным боевым зарядом. Я целиком одобряю наши усилия в этой области и на посту начальника штаба армии делал все, что зависело от меня, для дальнейшего совершенствования этих видов вооружения, имеющих особое значение для армии. Однако это «еще не доказательство весьма спорной истины. Л ведь именно в таком плане вели дискуссию некоторые мои гражданские начальники, пытаясь доказать, что, поскольку новые виды вооружения сильно увеличили огневую мощь наших частей и соединений, мы можем резко сократить их количество на поле боя.

Прежде всего, если не считать атомного оружия, доставляемого по воздуху, мы располагаем весьма ограниченным количеством этих новых видов вооружения. Теперь, когда я это пишу (январь 1956 года), у нас в Европе — и русским это хорошо известно — имеется только пять дивизионов атомных пушек, что в общей сложности составляет тридцать 280-мм орудий. Мы располагаем ограниченным количеством ракет «Онест Джон» с атомным боевым зарядом и семью дивизионами управляемых снарядов «Капрал», которые тоже недавно были направлены на заморские театры военных действий. Всему миру, вероятно, хорошо известно, что с теми запасами атомного оружия, которыми мы располагаем на всем 600-километровом фронте от Северного моря до Альп, можно создать весьма незначительную плотность поражения атомным оружием. Да и само по себе оно относится к уязвимым видам оружия. Замаскировать его очень трудно, и оно неизбежно явится объектом наиболее интенсивных разведывательных усилий противника. Противник будет стремиться проникнуть на любую глубину, чтобы обнаружить и уничтожить атомную артиллерию, а уничтожение лишь одной пушки образует такую брешь в наших позициях, которую можно заполнить только солдатами.

Приводился и следующий довод: наши резервы скоро достигнут якобы такой численности, что мы сможем позволить себе сократить количество солдат, находящихся на действительной службе. Дело, однако, в том, что у нас просто нет резервов, готовых действовать с быстротой, какой от нас потребует следующая война. В прошлом у нас уходило от десяти до тринадцати месяцев на превращение резервных сил в боеготовные дивизии. Исходя из самых оптимистических подсчетов, в нашем распоряжении едва будет так много времени. Вооруженные силы, которые потребуются Соединенным Штатам на первых этапах следующей войны, скажем, в течение первых шести месяцев, должны быть в полной боспой, готовности ко дню Д [43] День Д — день начала войны. (Прим. ред .) . Мне кажутся совершенно неправдоподобными утверждения, что из солдат, прошедших одногодичный или двухгодичный курс обучения и проходящих после этого 48 двухчасовых занятий в год и 15 дней в летних лагерях, можно будет быстро создать эффективную боевую часть. Ни один разумный человек, сколько-нибудь знакомый с порядком подготовки воинской части к боевым действиям, никогда не поверит в такую возможность.

Третье доказательство в пользу сокращения численности армии основывалось на предположении, что скоро будет создана сильная, в полмиллиоиа человек, западногерманская армия, которая вместе с союзниками по НАТО примет участие в обороне Европы. Но где эта армия? Мы были свидетелями того, какие события развертывались вокруг этих немецких вооруженных сил. Только в июле прошлого года, после многолетних усилий, было отдано распоряжение одеть в военную форму первую небольшую группу в шесть тысяч человек. Некоторые из ггих уже приняли присягу, однако, по оценке самих немцев, потребуется еще трехлетний срок, прежде чем будут сформированы все 12 дивизий.

Эти три основные причины, выставлявшиеся в оправдание большого, и быстрого сокращения численности армии, при беспристрастном их рассмотрении не выдерживают никакой критики. Это надуманные доказательства, направленные на то, чтобы скрыть истинные, в значительной своей части политические, причины. Они не могли вселить уверенность в наших союзников, которым мы дали торжественные обещания оказывать военную поддержку во всех районах земного шара.

За те два года, в течение которых я отстаивал свои доводы, основанные па исключительно военных соображениях, и протестовал против доказательств, базировавшихся на чисто политической основе, — за эти два года у меня сложилось одно непоколебимое убеждение: джентльмены, которые занимают большие должности, дающие им большую власть в министерстве обороны, должны быть совершенно не связаны с политикой. Во время своей службы в Пентагоне я много раз говорил об опасной для страны тенденции гражданских министров принимать решения по военным вопросам из соображений политической выгоды. Власть, которой облечены гражданские министры, и особенно министр обороны, настолько огромна, что она может принести непоправимый вред, если будет использоваться в интересах той или иной партии, а не страны в целом. Они должны основывать свои действия только на интересах безопасности Соединенных Штатов, пользуясь данной им богом способностью принимать наилучшис решения, свободные от политических соображений.