Юрий Ильинский - Опаленная юность

— Постой, постой, холмик надо насыпать.

— Ну и работка! — скрипнул зубами Кузя. — Ну и работка, будь она трижды через нитку проклята!

— Запоминайте, сынки, ничего не забывайте! Мы еще Гитлеру за этих ребят, что здесь лежат, дадим жару.

…Рота уходила под вечер. У плетня стояла старушка, осеняя бойцов мелкими крестиками.

Лес шумел, глухо гудел мокрый сосняк, роняя редкие иглы. Бойцы подхватывали их на лету. Горьковато-терпкая зелень глушила мучительные приступы голода, наполняла рот клейкой, вяжущей Слюной.

Игорь Копалкин, щуря добрые глаза, положил маленькую руку на плечо товарища:

— Ты чего такой печальный? Придет время — и мы в наступление перейдем.

— Я не об этом, — тяжело вздохнул Ника. — Андрюшку жаль. Как ни говори — лучший друг.

— Ты считаешь, он погиб? Но его не было среди тех, кого мы похоронили.

— Эх, Игорек! Разве ты не слыхал, что рассказывала старушка? Немецкий офицер Андрюшку в лес увел и расстрелял.

Мимо них вразвалку прошел Быков. Рябоватое добродушное лицо командира роты было спокойно, только росинки пота, проступившие между бровями, свидетельствовали о непрестанном душевном напряжении Быкова.

— Товарищ старший лейтенант, по вашему приказанию…

— Отставить. У вас карта есть?

— Вот она, — Бельский ловко выхватил из планшета аккуратно подклеенную зеленую карту.

Быков бегло взглянул на нее, недовольно хмыкнул:

— Кончилась. Вышли мы из данной местности.

— Так точно! — бесстрастно согласился Бельский, хотя понимал, что бродить без карты по тылам противника дело весьма рискованное.

— Останови колонну.

— Есть! Товарищ боец, бегом вперед — задержите направляющих.

Копалкин побежал в голову колонны, придерживая болтающуюся на спине винтовку.

Быков взглянул на Бельского и негромко распорядился:

— Пошлите троих в разведку.

— Слушаюсь!

Рядом тотчас очутился Кузя и умоляюще прижал ладони к груди.

— Меня, товарищ командир! И наших ребят. Нику Черных…

— Не терпится? — улыбнулся Быков.

Он любил этого веселого, неунывающего паренька.

— Вроде этого.

— Идите. Только с ними надо послать опытного вояку. У вас, лейтенант, такой имеется?

— Имеется.

— Кто?

— Я.

Разведчики ушли. В ожидании их возвращения рота расположилась в молодом ельнике. Бойцы повалились на мягкие, прелые хвойные подушки и тотчас заснули.

Трое разведчиков подползли к опушке леса. Небольшое сельцо гнездилось на дне оврага, поросшем блеклой, опаленной осенними ветрами травой. Широкие трещины в овраге разбегались во все стороны.

— Весной по ним ручейки бегут, — мечтательно заметил Ника, — бурлят, наверное, а вода черная-черная, как в нашем ильинском пруду.

— Помолчите! — сухо бросил Бельский. — Не положено.

Ника умолк, пристально рассматривая село сквозь сетку дождя.

— Интересно, есть там немцы или нет? — нетерпеливо ерзал по земле Кузя. — Разрешите я пойду проверю.

— Попробуйте. Подползите к крайней хате. В случае опасности прикроем огнем…

Ловкий, как ящерица, Кузя, извиваясь, пополз по дну оврага. Ника и лейтенант внимательно следили за ним, приготовив оружие.

Кузя полз долго, промок и перемазался в грязи. Это очень разозлило его, и он, чертыхнувшись, встал, пошел во весь рост, не таясь. Ника и Бельский замерли, поражаясь безрассудному поступку товарища, но у Кузи был свой план. Он заметил в одной из трещин стадо овец и пастушонка. Это придало уверенности: значит, немцев в селе нет. Иначе разве оставили бы они овец?

До маленького стада оставалось не более десятка шагов, когда из хаты неожиданно вышел высокий гитлеровец. Кузя так поспешно бросился на землю, что разбил нос. Гитлеровец постоял, закурил сигарету.

— Сейчас я его застрелю… — Ника медленно поднял винтовку.

Но Бельский сделал предостерегающий жест:

— Рано…

Ника искоса взглянул на лейтенанта и удивился: Бельский был по-прежнему спокоен и невозмутим.

«С таким командиром не страшно, — мелькнуло у Ники, — с ним не пропадешь».

Немец покурил, затоптал окурок и пошел по широкой улице к центру села.

Кузя перевел дух, провожая офицера взглядом, и негромко окликнул пастушонка:

— Эй, пацан!

Мальчик, закутанный в рваный бабий платок, вскрикнул от испуга, попятился.

— Цыц! Не шуми. Я свой.

Мальчик приблизился, шмыгая мокрым носиком.

— Ты, дяденька, кто? Красный?

Кузя покрутил головой.

— Ясно, не белый… не немец, то есть. Много их у вас в селе?

— Не очень.

— Сто, двести, пятьсот?

— Что ты, дяденька! Человек сорок, не больше. У сельсовета пулемет стоит, такой высокий, на тонких ножках, как паук.

— Молодец, парень! Ну, прощай. Надеюсь на твою скромность.

— Чего?

— Ну, чтоб языком не молол. Ясно?

Кузя пополз обратно.

Вскоре разведчики вернулись к своим и доложили командиру роты о результатах вылазки.

— Решено, — сказал Быков, — план операции такой… Лейтенант, — повернулся он к Бельскому, — ваше мнение?

— Дождаться темноты, еще раз тщательно разведать, снять часовых и…

— Неплохо, — перебил командир роты. — Но у нас нет времени, мы атакуем сейчас.

— Как, днем?

— Да, днем. — Узкие зеленоватые глаза Быкова блеснули.

Красноармейцы подползли по оврагу к окраине и по сигналу Быкова ворвались в село. Бой был короткий. Не ожидавшие удара с тыла фашисты частью были перебиты, частью, беспорядочно отстреливаясь, поспешно отступали к лесу.

— Бегут фашисты, бегут! — восторженно кричал Ника. — Вот тебе и непобедимые!

— Чего орешь? Стреляй! — гаркнул Бобров.

Припав на колено, он пускал по убегавшим пулю за пулей.

— Работайте, сынки, работайте, — бормотал седоусый Иванов, вскидывая приклад к плечу.

— Даем, батя! — вопил Каневский, удерживая за сошки рвущийся из рук ручной пулемет. — Норму выполняем!

…Маленький отряд, прочесав село, скрылся в лесу.

Когда стемнело, командир роты на коротком привале негромко сказал:

— Вот и повоевали. Как расцениваете сегодняшний бои?

— Как? — Бельский пожал плечами. — Бой как бой.

— Мы сегодня одержали большую победу.

— Большую?

— А вы, товарищи, как думаете?

— Думаем лупить фашистов без передыху!

— Бить будем, пока не посинеют, — улыбнулся Кузя.

— Правильно! В точку!

Светловолосый большеглазый политрук Светильников подвел итог, высказал общую мысль:

— Люди приободрились, убедились в том, что фашисты могут не только наступать.

Рота прорвала кольцо окружения.

В начале октября артиллерийскую батарею 45-миллиметровых орущий, которой командовал лейтенант Хаштария, придали пехотному батальону ополченской дивизии. Дивизия только что вышла из боя, понеся значительные потери.