Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

В Ростове в обкоме партии Михаилу рассказали, как наши эвакуировались из Таганрога морем. Последние корабли уходили уже под обстрелом врага. Немецкие танки вышли на косогор возле маяка и били по порту, по рейду сверху прямой наводкой.

В порту погибли секретарь обкома Богданов, первый секретарь Таганрогского горкома Решетняк, заместитель председателя горисполкома Рамазанов и другие товарищи.

Кузьме Хоменко после взрыва завода удалось уйти на рыболовецком боте, и сейчас он в действующей армии.

На другой день Михаил выехал на фронт, в Солодовку. Стояла сухая холодная погода. Снега еще не было. Легкий морозец сковал землю, и она глухо гудела под колесами автомобиля.

До линии фронта доехали без происшествий.

Оставив машину в безопасном месте, возле копны, замаскировав ее соломой, Михаил и фотокорреспондент младший политрук Никипелов ложбиной вышли к переднему краю. Красноармейцы провели их на наблюдательный пункт батальона.

— Располагайтесь как дома, — предложил командир батальона, белобрысый старший лейтенант.

— Спасибо.

Михаил подошел к стереотрубе и приник к окулярам: Солодовка хорошо просматривалась. Почти вся деревня была на той стороне, занятой немцами. Разделял деревню Красный яр.

Обелиск у Красного яра погибшим в гражданскую войну был разрушен — торчал один обугленный каркас.

Неожиданно застрочил пулемет.

— С клуба бьют, с чердака, — заметил комбат. — Вот артиллерия наша подтянется — снимем.

Путивцев повернул стереотрубу и навел на клуб.

— Ничего не видно, — сказал он.

— Отсюда не видно. Наши разведчики вчера ночью ходили на ту сторону. Местные жители им сказали: у немцев на чердаке клуба пулемет, — пояснил комбат.

Мог ли предположить когда-нибудь Михаил, что на чердаке клуба, который был построен в Солодовке после стольких препирательств с председателем колхоза, с дядькой Демкой, немцы установят пулемет и будут бить по этой стороне?..

— А ну-ка, старший лейтенант, посмотрите, что это такое торчит из окна дома с голубыми ставнями, рядом с церквушкой?..

— Вот сволочи! — сказал комбат. — Пушку в дом втащили. Ночью ее замаскируют… Хитришь, немец! Не выйдет! Иван тоже не лыком шит!

— А куда они жителей дели, если пушка в доме? — спросил Михаил.

— Жителей они всех из домов выгнали. Жители прячутся в погребах, а кто норы вырыл.

Дом с голубыми ставнями, из окна которого торчала пушка, был домом дядьки Демки…

В тот же день по рокадной дороге Путивцев проехал в Приморку. В пути они попали под минометный обстрел. Снаряды рвались впереди.

— Может, свернем в ложбину? — предложил Никипелов.

— Они все равно нас не видят, — пояснил шофер. — Пристреляли участок дороги и время от времени палят. Постоим немного.

Машина остановилась. Постояли действительно недолго. Минуты через три обстрел прекратился.

В Приморке Михаил разыскал своих дальних родственников — дядьку Тимофея и тетку Ганну. Тимофей был потомственным рыбаком. Перед войной Ксеня, Михаил и Вовка приезжали в Приморку. Тимофей на баркасе возил их на взморье. Море тогда было светло-зеленым, теплым и ласковым. Теперь небо хмурилось, а с моря веяло стужей.

Михаил узнал от тетки Ганны, что Ксеня и Вовка совсем недавно приходили в Приморку. В Таганроге голод, есть нечего, вот и ходят жители по деревням, в надежде выменять на съестное что-нибудь из вещей.

Ксеня и Вовка пробыли в Приморке несколько дней. Подкормились. В дорогу им наделили мешок вяленой рыбы, и они ушли берегом, так же, как и пришли.

И тетка Ганна, и дядька Тимофей были рады Михаилу. Не знали, чем его угостить, куда посадить: нажарили пышек на постном масле, разрезали икряного чебака, а Михаилу кусок в горло не лез. «Задержись Ксеня и Вовка на какую-нибудь неделю, и они были бы освобождены». Ни о чем другом он не мог думать. Михаил узнал, что Ксеня родила девочку, но ребеночек через несколько дней помер. Роды были трудными, Ксеня сама чуть богу душу не отдала.

Михаил вышел во двор подышать свежим воздухом. Как мог, старался утешить себя. «Главное — Ксеня жива. И Вовка! А ребеночек?.. Жалко, конечно… У моей матери пятеро умерло…»

В Приморке и в ближайших селах, где побывал Михаил, жители рассказывали о зверствах фашистов. Оккупанты никого не щадили: ни женщин, ни стариков, ни детей.

Было много битой немецкой техники: танки с дырками от снарядов, разбитые пулеметы, сгоревшие машины, покореженные лафеты орудий.

На битую немецкую технику Михаил и приказал потратить почти всю пленку.

Под впечатлением от поездки под Ростов у Михаила родилась идея выпустить специальную листовку. Мысль эта появилась еще тогда, когда он увидел разрезанную фронтом надвое Солодовку. Пушки в домах, где жили его родные и близкие, разрушенный немцами обелиск у Красного яра… «Где найти такие слова, чтобы жгли, стучали в сердце бойцов?..»

В кабинете Михаила висела карта Советского Союза. Шестая часть земли, выкрашенная в красный цвет. Цвет этот Михаил воспринимал не только как цвет красных октябрьских знамен, но и цвет крови… Родина его в крови! Черные стрелы — направления наступления немецких войск — впились в тело его Родины…

Михаил вспомнил Шатлыгина, Пантелея, всех тех, кто делал Октябрьскую революцию.

Путивцев взял карандаш и стал писать:

«На этой земле в дни Октябрьской революции твои отцы и старшие братья завоевали власть Советов, создали первое в мире государство рабочих и крестьян!»

Михаил вспомнил Таганрог, зримо увидел далекие годы — строительство новотрубного цеха, пуск пильгерстана… последний свой приезд на родину — высокие чистые цехи, цветники, спортивные площадки…

«На этой земле мы воздвигали светлое, просторное здание социализма, — писал быстро Путивцев размашистым почерком. — И вот в это прекрасное здание вломились гнусные воры и убийцы. Вломились фашисты!..

Боец!

Зарвавшиеся немецко-фашистские разбойники временно захватили часть политой нашим потом и кровью земли. Эту часть твоей Родины фашистская гадина превратила в кровавый застенок.

Там льется кровь беззащитных женщин и детей.

Там площади городов и сел покрыты виселицами.

Там наши фабрики и заводы, школы и театры превращены немцами в развалины.

Боец! С каким нетерпением ждут тебя наши люди, наши семьи. Они верят в тебя, в своего спасителя. Верят в твою стойкость, мужество и отвагу.

Их судьба в твоих руках!

Раздави фашистскую гадину!

Очисти нашу родную землю от кровавой банды людоеда Гитлера!»

Михаилу не терпелось показать текст Шатлыгину.

— А кто говорил: «Не могу»? По-моему, получается. Подредактировать надо кое-что. Вот эти слова — «Боец! Это твоя Родина!» — сделай прямо на изображении нашей страны на карте, — посоветовал Шатлыгин.