Владимир Бээкман - И сто смертей

Хорошо было хоть то, что эти громадины из стекла и бетона были такими безликими. Попадая с одного дворика на другой, ты не ощущал никакой разницы. Среди них можно было блуждать часами, как в лабиринте, в потемках невозможно было узнать ни одного дома и ни одно окно не признавало тебя самого. Согнанный с одного места, ты мог тут же поблизости найти себе новый приют, где тебе на время опять сопутствовал хотя бы призрачный покой.

На прошлой неделе они решили поехать на окраину города, в парк. На деревьях уже проклюнулись листочки, и земля немного подсохла. В такую весеннюю рань разве что какой-нибудь случайный прохожий забредет сюда под сумрак деревьев, им представлялось, что тут- то они смогут без помех остаться наедине.

В глубине парка, куда лишь обрывками доносился шум далеких улиц, они без труда отыскали затерявшуюся в аллеях одинокую скамейку. Но прошел, как им казалось, всего один миг, и по пустынной сумеречной дорожке с шумом и треском с горящими фарами пронеслась группа мотоциклистов. Парень с девушкой оказались на мгновение в лучах пляшущего света; мотоциклисты с ходу проскочили мимо, но тут же затормозили, развернулись и примчались назад.

Грохочущий, ослепляющий подрагивающими фарами круг сужался, мягкая дымка сумерек была разом сметена с лиц и с нервов. Парень с девушкой бросились бежать. В одном месте фары разомкнули круг, открыв путь к бегству. Но тут же дышащие бензиновой и масляной гарью двухколесные грохочущие кентавры снова съехались, они наезжали спереди и накатывались сзади, ослепляли фарами и перекрывали машинами дорогу. Мотоциклисты, все одинаково круглоголовые, у всех глаза скрыты за выпуклыми стеклами очков — да были ли у них вообще глаза? — совершали свои маневры, не обмениваясь ни словом. А может, у них для общения между собой был какой-то иной, отличающийся от человеческого язык.

Увертываясь и спотыкаясь, парень с девушкой убегали из парка к позванивающим трамваям и снующим людям. Призрачная орава трескучих мотоциклистов преследовала и сопровождала их. Раза два рукоятка руля больно ткнула парня между ребрами, он ждал, что в следующий миг на него наедут, собьют в грязь, но этого не произошло. С ними просто играли.

Это были мощные красные машины, время их массового вторжения в города иные называли мотоциклетной цивилизацией.

Когда парень с девушкой, совершенно загнанные, вспотевшие и жалкие, наконец добрались до опушки парка, моторизованная орава, будто по неслышной команде, одновременно развернулась на одних задних колесах. От резко усилившегося треска перехватило слух, из-под колес взметнулись куски дерна и листва — и мотоциклисты умчались. Парень с девушкой стояли оглушенные среди медленно таявшего синего дыма. Они чувствовали себя избитыми, хотя никто на них руки не поднял.

После этого у них уже никогда не возникало желания пойти вечером в парк.

А спустя несколько дней произошла история под аркой кинотеатра.

Они выходили с последнего сеанса. Остальная публика уже поспешно разошлась, ведь с последнего сеанса все вообще спешат домой, они же медлили, ибо, выйдя из-под этой арки, они опять лишались даже временной крыши над головой, и опять их поджидала бесприютность.

В нише под сводом на каменной ступеньке сидел мужчина. Одет он был небрежно, ворот рубашки расстегнут. Мужчина приветливо помахал им рукой, приглашая к себе в компанию. Они немного помедлили, однако это была все же небольшая возможность отодвинуть на время неизбежно возвращающуюся неприкаянность. К тому же на пиджаке у мужчины поблескивал какой-то необычный овальной формы знак, который привлек внимание парня. Подойдя поближе, он увидел на черной выпуклой эмалевой поверхности скрещенные мечи и пальмовые ветви.

На одной ноге у мужчины был ботинок, на другой только носок.

Мужчина заметил любопытство юноши и гордо подбоченился.

— Ветеран, — важно произнес он и широким жестом пригласил присаживаться рядом.

Они уселись на каменный приступок. Девушка незаметно старалась отодвинуться подальше от незнакомца. Он это заметил и понимающе усмехнулся. Ей не хотелось выказывать свою неприязнь, жизнь научила ее осторожности. Но она никак не могла до конца подавить в себе чувство отвращения, которое вызывали в ней физически неопрятные люди.

Присев рядом, они тут же почувствовали запах винного перегара, от которого спирало дух. Такой запах исходил только от людей, которые продолжительное время пропитывались спиртом. Юноша испытующе осмотрелся, и его взгляд задержался на пустой бутылке, стоявшей возле необутой ноги.

Мужчина скрючил пальцы в некогда желтом носке.

— Это потому, — указал он на ногу, — у меня нога болит. Память с войны. Теперь в туфлю не всунешь.

— Так долго все еще болит? — недоверчиво спросил юноша.

Мужчина повернул голову и огляделся, словно убеждаясь, что их никто не подслушивает. После этого он доверительно нагнулся к парню.

— Так разве та война была последняя?

Парень недоуменно смотрел на него.

— После той большой заварухи были еще другие, поменьше, — терпеливо объяснил пьяница.

— Так это вас там? — догадался парень.

Мужчина кивнул.

— О «зеленых беретах» слышал? О людях, которые проходят там, где сам дьявол скулит и пощады просит?

— Слышал, — ответил парень.

Мужчина прислонился к каменной стене и одобрительно кивнул.

— То-то же, — буркнул он и не стал пускаться в дальнейшие объяснения.

Юноша поглядывал на него со смешанным чувством страха и восхищения.

Девушка украдкой потянула парня за рукав, давая понять, что ей хочется уйти. Но ее спутник пристально разглядывал непонятную эмблему на груди пьяницы и почему-то никак не мог оторваться от нее. На жест девушки он не обратил внимания.

— Это вы правильно сделали, никогда не проходите мимо человека, — медленно и назидательно проговорил пьяница и вытащил из-за пазухи не распечатанную еще бутылку.

Девушка отвернулась.

Парень пытался прочесть выведенные мелкими буквами слова на эмалевой ленточке, вьющейся около золотых мечей, но ничего разобрать не мог. Пьяница ловким движением сорвал с горлышка алюминиевую пробку и подал бутылку парню.

— Не хочу, — мотнул тот головой.

— Уважай солдат, — наставительно сказал пьяница.

Девушка снова потянула юношу за рукав.

Только теперь парень смог наконец оторваться от воинской эмблемы, бросил взгляд на тянувшуюся к нему руку с бутылкой и решительно встал. Волосатая, дрожащая рука произвела отталкивающее действие. Порыв парня был настолько неожиданным для девушки, что она на какой-то миг осталась в недоумении сидеть на приступке. Этим воспользовался пьяница. Свободной рукой он ухватил девушку за локоть и не дал ей подняться.