Владимир Бээкман - И сто смертей

— Сами уселись, — кротко сказал он. — Разве я вас заставлял? А коль сел, то будь добр и уважай хозяина. Вот ты скажи, ты войну помнишь? Ни хрена ты не помнишь, — пьяница пренебрежительно махнул рукой. — А я прошел ее всю, с начала до конца и даже больше того. Я, если хочешь знать, там и остался… Ну так как, парень, будешь теперь со мной шутки шутить, да?

Ветеран войны с неожиданной решимостью поставил распечатанную бутылку рядом с собой на каменный уступ.

Девушка резко попыталась приподняться, но мужчина грубым рывком усадил ее назад.

Парень сжал кулаки и, приняв боксерскую стойку, подскочил к мужчине.

Раздался легкий звон. Умелым движением пьяница отбил у пустой бутылки донышко.

— Ты чего, в драку? — удивленно спросил он. — Ну давай, давай. Чего тебе меня бояться, на меня любой может наскочить, я же весь остался на войне! Да где уж мне тягаться с таким молодым да сильным парнем. Что мне остается делать, как не пощекотать немного твою барышню… Ты сказал, что слышал про «зеленые береты», да? Может, ты и посмотреть хочешь, а?

Рот пьянчуги скривился в злорадной усмешке, он поднес бутылку с отбитым дном к лицу девушки.

Юноша испуганно отпрянул. Пьяница загоготал гортанным смехом, но взгляд его остался настороженным.

— Это, понятно, совсем не красиво А что, жизнь по- твоему, разве красивая, а? Жизнь — дерьмо, вот что я тебе скажу, парень. Грустное дерьмо. Так, может, тяпнем?

Пить парень все же не захотел. На это пьянчужка заявил, что его это страшно огорчает, и уж раз его совершенно не уважают, то он начнет для собственного утешения понемногу просвещать девицу. Для начала он любезно пообещал поведать ей о кое-каких изощренных штучках, которые матросы проделывают с теми женщинами, которые в поисках нетрудного заработка пробираются на только что прибывшие из дальнего плавания суда.

— Вот уж где выдумка приходит, когда ты с полгода и тени от бабы не видел — с почтительным восхищением проговорил пьянчужка и с такой силой потер тыльной стороной ладони подбородок, что щетина затрещала — Я могу твоей барышне описать эти штучки, я их хорошо знаю, может, когда-нибудь пригодится!

Бутылка с отбитым донышком в руке, испещренной набухшими жилами, находилась в опасной близости от застывшего в испуге лица девушки. Парень вынужден был взять предложенную бутылку и отпить из нее пару глотков. Но, понадеявшись таким образом избавиться от пьяницы, он ошибся. Ветеран глянул на бутылку, которую ему вернул парень, и повел отрицательно головой.

— Тяпни как следует, если хочешь уважить человека, который за вас, щенков, воевал — гаркнул он уже с определенной угрозой. — Шутить вздумал?

Заметив, что парень медлит, он добавил:

— Да я не настаиваю, ничуть не настаиваю. Но я же сказал, что, когда приходится пить в одиночку, мне становится грустно, и тогда я просто должен рассказать что-нибудь веселенькое. О тех же бабенках, к примеру.

И только после того как парень с горем и отчаянием пополам, сгорая от бессильной ярости, одолел пол бутылки, пьяница смилостивился, отпустил руку девушки и взял у парня бутылку Как только он под нес горлышко к губам, парень с девушкой со всех ног бросились бежать — шаги их гулко отдавались под сводом Вслед им несся смех пьяницы Смеясь, он захлебнулся вином, закашлял, поперхнулся, потом швырнул им вдогонку разбитую бутылку, которая покатилась куда-то в каменный угол прохода. Резкий звон на камнях, казалось, врезался в сухожилия бегущих ног.

Потом парня долго и муторно тошнило на перилах переходного железнодорожного мостика, девушка же для облегчения колотила его по спине и, сочувственно всхлипывая, поглаживала по голове. Он казался себе таким жалким и ничтожным, что с радостью тут же умер бы, но в тот момент даже маневровый паровоз не проходил. Жизнь представлялась ему сплошной помойкой, откуда невозможно было выкарабкаться. Теперь девушка всю жизнь будет его презирать. Он икал и сморкался, ничто не могло заставить его выпрямиться, ибо тогда ему снова придется взглянуть в глаза людям Мир был гнусным, этот мир окончательно и бесповоротно сошел с ума и не предоставлял им ни малейшей возможности для жизни.

Понемногу девушка все же успокоила его настолько, что он позволил ей привести себя в порядок Через некоторое время скомканный женский носовой платок полетел с переходного мостика на запасные пути Девушка подхватила своего спутника под руку, и они печально, с трудом переставляя ноги, побрели своей дорогой.

Об этом случае они потом между собой не вспоминали.

После всех мытарств комната, которую им на неделю предоставил Тюлень, показалась истинным раем. Можно было запереться на ключ — и они оказывались вне всяких опасностей, отрешенные от ночных сторожей, пьяниц и мотоциклистов. Уже не надо вздрагивать при каждом шорохе и убегать, заслышав шаги. Для них это было ячейкой уверенности в безумном, враждебном человеку мире. Только вчера они обрели свой блаженный покой.

Жгучие слезы жалости навернулись на глаза девушки На этот раз ей расхотелось жить.

Она невольно дергала сидевшего на краю кушетки юношу за руку, будто это могло чем-то помочь. Но юноша не отводил взгляда от огня. У него почему-то возникло ощущение, что стоит ему только отвернуться и оставить огонь без пригляда, как притаившееся в углу пламя наберется грозной силы и охватит весь дом. Поэтому его обязанностью было не спускать с огня глаз.

В то же время он шарил рукой по стульям отыскивая свою одежду.

— Может погаснет — прошептала девушка одеревеневшими от страха и холода губами. — Неужели мы за неделю не сумеем привести комнату в порядок, а?

Парень нетерпеливо передернул плечом. Глупая! С потолка облетела половина штукатурки. Он не знал точно, как штукатурят потолок, но ему казалось, что это должна быть очень трудная и сложная работа.

— А если мы как следует возьмемся! — упрямо настаивала девушка. Она не хотела отказываться от своего намерения.

Густой едкий дым тут же заставил ее чихнуть.

Юноша все еще не отвечал. В тот момент, когда он застегнул на рубашке последнюю пуговицу, термитное пламя окончательно прожгло перекрытие и бомба или, вернее, горящий ком с тяжелым стуком упал вниз, в комнату третьего этажа. Парень ошарашенно уставился на круглое, только что сверкавшее пламенем отверстие в углу комнаты. Легкая тяга снизу протолкнула из дыры сквозь повисший в комнате дым прозрачный столб чистого воздуха.

— Потухла! — радостно воскликнула девушка.

— Нет. Упала вниз.

— Все равно свалилась с нашей шеи, — с облегчением вздохнула девушка и свернулась под легким одеялом клубком. — Иди согрейся, чего там больше караулить. Второго сеанса не будет, успеем еще обсудить завтра утром.