Александр Андреев - Очень хочется жить. Рассудите нас, люди

— Подумаешь, принцесса! Видали мы таких… — Он схватил ее за плечо.

Девушка опять отмахнулась от него:

— Отстань! Не пойду я с тобой.

— Не нравлюсь! Стилягу тебе подавай, с попугаями на рубахе? — Он потянул ее к лесенке.

Этот молодец своими повадками напомнил мне моего брата Семена. Надо поставить его на место. Я подошел к парню:

— Отпусти ее. Она идет танцевать со мной.

Я был уверен, что девушка ухватится за меня, как за спасителя. Но она с насмешливым любопытством скрестила на груди руки, в темных глазах — ни смущения, ни страха.

— Почему вы решили, что я пойду с вами танцевать? Уберите вашу руку.

Весь свой гнев рыжий обрушил на меня.

— Что тебе надо?

За моей спиной уже стояли стенкой его друзья, и я понял, что скандала, а то и драки не избежать.

Я с оскорбительной брезгливостью оглядел парней. Мне захотелось показать перед девушкой свое бесстрашие, свое превосходство.

— Убирайтесь отсюда, пока не поздно! И поживее! Слышите? Катитесь!..

— Что? — Рыжий задохнулся от такого неслыханного нахальства. — Тебе жить надоело, да? Жить надоело?! Ну, говори. Надоело жить?

Ребята обступили меня плотнее. Но в ту минуту мне все было нипочем. Я даже прочитал с вызовом строчку стихов, которая особенно нравилась.

— «Я с удовольствием справлюсь с двоими, а разозлить — и с тремя!..»

Их бесила моя веселая безбоязненность. Ко мне сунулся вертлявый остроносый паренек-провокатор.

— А ну, ударь, ударь! — Он наскакивал и тыкался плечом в мою грудь. — Ну, ударь, ну, бей!..

— Отойди! — Я оттолкнул его от себя, и он взвизгнул, будто его и в самом деле ударили.

Тогда рыжий кивнул невысокому толстощекому парню. Маленькая, остриженная под бокс голова его была крепко посажена на могучие литые плечи. Коротким ударом он сбил меня с ног.

Вокруг нас тотчас образовалась толпа.

Я приподнялся на локоть. Левое ухо было залито звоном, боль жгуче сверлила висок.

Испуг расширил глаза девушки. Она не ожидала таких стремительных и бурных действий.

Неистово заклокотала во мне ярость. Я не заметил, как очутился на ногах. Шагнул к толстощекому. В последнюю секунду, изменив направление, я качнулся к главарю, рыжему парню. Я наступил ногой на носок его ботинка, чтобы он не смог отшатнуться, отступить, и, опрокидываясь всем телом, нанес ему отрывистый удар в подбородок, — этому я научился в парашютных войсках. Рыжий рухнул там, где стоял. Вертлявый провокатор головой нацелился мне в живот, но я успел подставить колено. Потом я сцепился с толстощеким…

Толпа вокруг загудела, заверещали свистни комсомольского патруля, милиционеров. Я услышал, как трезвый и властный голос приказал мне:

— Скрывайтесь!

Свистки оборвались. Наступившая тишина вызвала во мне мгновенную усталость и тошноту. Руки мои были скручены дружинниками, заломлены назад, — итог рыцарского порыва.

Милиционер расстегнул китель, вытер шею платком, — прибежал, видимо, издалека.

— Ну, молодежь пошла!..

— Отпустите мои руки, — попросил я двух рослых дружинников. — Отпустите, ребята. Больно же…

Милиционер дал знак, и я вздохнул, освобожденной. Встретился глазами с девушкой, из-за которой вступил в бой с превосходящим по численности и мощи противником. Казалось, она смотрела на эту «трагедию» как на забаву. «Дурак ты, дурак, — сказал я себе с веселым осуждением, — из-за чего полез в драку?! Теперь выкручивайся, доказывай, что ты не верблюд…»

Как во всякой толпе, нашлись злорадные советчики и судьи.

— Влепить ему пятнадцать суток!

— Когда только избавимся от хулиганов!

— Вот, попался. Теперь не отвертится!

— Он вот к этой гражданке приставал!

Милиционер повернулся к девушке, что она скажет по этому поводу. Растолкав людей, девушка подступила ко мне вплотную.

— Ко мне приставал? — она рассмеялась. — Я его, миленького, ищу весь день. Закатился с утра — и нет его! Это мой муж. — Толкнула меня в грудь и заговорила еще более крикливо: — И долго я буду бегать за тобой, караулить! — Пожаловалась милиционеру, да так искренне, с горячностью: — Чуть отпусти, он тут же к приятелям, к собутыльникам!

«Актриса», — пронеслось у меня.

— Я тебе покажу приятелей!.. Я тебе покажу собутыльников!..

Она замахнулась на меня. Я перехватил ее руку.

— Вы что?.. С ума сошли?!

В толпе одобрительно засмеялись.

— Так его! Приласкай разочек.

— Вихры надери!

— Не беспокойтесь, надеру и вихры! — Девушка стала выталкивать меня из толпы.

Никогда еще знакомство не начиналось с пощечин и тумаков по лопаткам.

Мы отодвинулись в сумрак аллеи. Только здесь девушка перестала долбить мою спину, — роль сыграна до конца.

Некоторое время мы молчали. На веранде, завывая, гремела музыка — так и не удалось потанцевать.

Я спросил девушку:

— Как это вы отважились на такой героический шаг?

Она приняла мой иронический тон: по-другому в такую минуту не заговоришь.

— Исключительно из чувства гуманности: вам наверняка влепили бы те пятнадцать суток.

Она подняла лицо. У нее был нежный, чуть вздрагивающий подбородок и очень нежная высокая шея. А в глаза просто боязно смотреть, как с кручи в пропасть.

— В ушах звенит! — сказал я. — Точно били не ласковой девичьей ручкой, а поленом.

— Жалею, что не оказалось под рукой полена. Ненавижу пьяных…

— Я тоже. Приставалы с пьяными рылами выводят меня из равновесия…

— Успокойтесь. Вы не лучше их: напились и — в парк, на публику, демонстрировать свое свинство.

«Она, кажется, слишком вольна в выражениях», — мелькнуло у меня. Но возразить было нечего.

— Завтра друзья уезжают в Сибирь, на стройку, — пробормотал я. — Надо было проводить.

— Проводить надо, но в драку лезть не обязательно.

— Я защищал женщину!

— Она могла сама постоять за себя. И уж конечно, не от девичьей руки у вас такой фонарь.

Я притронулся к глазу. Он так пылал, что, казалось, рассыпал искры.

— Вы правы, фонарь яркий, повешен добросовестно и на почетном месте. А вам не кажется странным положение мужа, который не знает, как зовут его жену?..

Девушка рассмеялась.

— Меня зовут Женя. А вас?

— Алексей Токарев. И не рискованно ли бросить жену в парке в поздний час одну?

Она опять рассмеялась.

— Ладно уж, идемте вместе… — В ее ответе послышалось снисхождение.

Она, должно быть, отлично знала, что находиться рядом с ней приятно каждому, и взяла меня под руку.

Мы прошли по дорожке в дальний конец парка, вернулись на, набережную и врезались в людское веселое скопище. Женя вложила в мою ладонь свои пальцы.

— Держите меня, а то потеряемся! — крикнула она.

— Как же вы очутились тут одна?

— Я не одна. Он отошел на минутку, а когда возвращался, то, я думаю, милицейские свистки загородили ему дорогу. — И засмеялась с явной издевкой над тем человеком, который отошел на минутку, и что из этого получилось.