Николай Личак - Люди ратного подвига
- Название:Люди ратного подвига
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Воениздат
- Год:1964
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Личак - Люди ратного подвига краткое содержание
Во время боев с белофиннами командовал артиллерийским взводом.
В годы Великой Отечественной войны находился в действующей армии. Был командиром батареи и отдельного разведывательного артиллерийского дивизиона. После войны окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, работал специальным корреспондентом «Красной звезды». Член партии с 1941 года.
Первые очерки и рассказы печатались в военных газетах, в журнале «Советский воин». В 1954 году вышла книжка рассказов «Подвиг сержанта», затем сборники «Во имя Родины» и «Так совершается подвиг», а в 1961 году повести «Испытание» и «Офицер артиллерии».
«Люди ратного подвига» — сборник очерков о Героях Советского Союза. В них рассказывается о смелости, мужестве, военной хитрости, о высоких морально-боевых качествах воинов — пехотинцев, танкистов, артиллеристов и авиаторов в годы войны.
Люди ратного подвига - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Стоял май 1943 года. На Миусе наши войска тогда готовились к наступлению. Но гитлеровцы тоже не дремали. Ведь там степь, знаете. И как наши ни маскировались, фашисты кое-что пронюхали. Пронюхали и давай в свою очередь подтягивать к району боев резервы. Наши самолеты-разведчики то и дело доносили о передвижении вражеских танков, артиллерии, пехоты. Все дороги к фронту были забиты. В ближнем тылу разгружались железнодорожные эшелоны, на фронтовые аэродромы перебазировались все новые авиационные части из тыла и с других участков. В такой обстановке работать нашему брату приходилось много. Случалось, в день по четыре, по пять вылетов делали… Вернешься, бывало, вечером, еле ноги до койки донесешь.
Так вот, в один из таких дней вылетели мы на штурмовку железнодорожной станции, на которой скопилось несколько эшелонов с военной техникой. Погода была неважная: низкая облачность. Вел нас капитан Буданов.
Командир мой, Муса Гареев, как всегда, был спокоен и молчалив. Изредка бросит слово — другое и снова замолкнет. Идет эскадрилья ровно, хорошо. Я поглядываю по сторонам, вниз и вверх. Это моя святая обязанность— зорко наблюдать за воздухом. Земля внизу— сплошной зеленый ковер. Все словно вымыто и причесано. Хорошо. Повыше нас — истребители прикрытия. Ну а когда прикрытие надежное, и лететь веселей. Проходим линию фронта. Все благополучно, разрывы зениток остались позади. Еще несколько минут — и появляется объект. На станции густо дымят три паровоза с длиннющими составами. Там уже нас заметили. Подходим ближе, становимся в круг. Встречают как полагается — огнем. Но это им не помогло. По приказу капитана Буданова разделяемся на группы, и, пока одни подавляют зенитные орудия и пулеметы, другие дают жару эшелонам.
Трижды заходил Муса на эшелон и трижды пикировал так, что аж в глазах темно становилось. Смелый, думаю, парень. Что там внизу творилось, рассказать трудно. Один эшелон хотел было отойти от станции подальше, да на полных парах ка-ак врежется в другой— сразу все вверх тормашками: видно, железнодорожники не ту стрелку перевели.
Солоно пришлось фашистам. Особенно раззадорились ребята, когда увидели, что из одного эшелона гитлеровцы пытаются выгрузить танки. Подожгли эшелон, да и танкам досталось. Последние заходы летчики делали чуть ли не вслепую. Погода, и без того, как я уже говорил, неважная, еще больше ухудшилась, поднатянуло откуда-то тьму облаков. Да еще и дымом заволокло все. Даже в кабине гарь чувствовалась.
Сделала эскадрилья свое дело, Буданов начал собирать ее, чтобы ложиться на обратный курс. Ну, а для нас самое главное еще только начиналось. Слышу, в шлемофоне голос Гареева:
— Делаю заход для фотографирования результатов.
— Хорошо, — отвечает Буданов, — пойдем медленно, догоняйте.
Тут младший лейтенант нырнул в облачность, развернулся и, вынырнув на высоте 800 метров, ровно, словно по ниточке, пошел над железнодорожными путями. Неприятная, скажу вам, это вещь, когда по тебе бьют зенитки, а ты летишь словно на параде, не делая никакого маневра. Я думал только о том, когда же наконец мой командир отвалит в сторону. Ну и железные же нервы!
Вдруг чувствую, самолет тряхнуло и бросило в сторону. Гареев едва его выровнял. Как потом выяснилось, снаряд вражеской зенитки разорвался рядом, повредил мотор и рацию. Но тогда я, конечно, ничего этого не знал, и с тревогой спрашиваю у младшего лейтенанта, в чем дело.
— Ничего, ничего — фотографирование закончил, будем догонять своих.
Ответил спокойно, но я-то чувствую, что и скорость он теряет и высоту. Воздушный стрелок, конечно, не летчик, но многое в управлении самолетом понимает и, естественно, случись что в воздухе, чувствует себя неприятно. В таких случаях все зависит от летчика, от его выдержки и умения, а стрелок вольно или невольно становится критиком его действий, как правило, объективно, а подчас строит догадки и предположения.
Вот в таком положении очутился и я. Ну, думаю, с другими и не такое бывало, как-нибудь дотянет. И действительно, маскируясь облаками, командир мой идет к линии фронта. И все бы ничего, так надо же, откуда ни возьмись — пара фашистских «мессеров» (так мы называли для краткости «Мессершмитт-109»). Прикрылись они тоже облачностью и подобрались незамеченными. Едва я успел доложить Гарееву, как они уже пошли в атаку, как всегда, с хвоста, и я поспешно схватился за пулемет. Два истребителя против штурмовика, у которого к тому же поврежден мотор, дело не шуточное. Я, конечно, понимал это. А тут еще, как на зло, облака кончились и солнце ярко светит, — значит, прикрыться летчику нечем. Признаться, отругал я тогда крепко дневное светило и нажал на гашетки.
На первом заходе фашистские истребители промахнулись. Я увидел, как оба они, отвалив в сторону, взмыли ввысь. Значит, теперь пойдут в атаку сверху.
— Спокойно, Александр! Иду на снижение, бей по ведущему, — услышал я голос Гареева. (Впервые назвал он меня по имени.)
Теперь самолет уже шел на бреющем. Внизу все слилось в сплошное, удивительно ровное серо-зеленое поле, стремительно, с головокружительной быстротой убегавшее назад из-под хвоста. Не раз я слышал о случаях, когда вражеские истребители, атакуя сверху низко идущий самолет, не успевали выйти из пикирования и врезались в землю. «А вдруг и сейчас…» — подумал я, хотя, честно говоря, на такой счастливый исход мало надеялся.
И действительно, из этого ничего не вышло. Враги оказались опытными летчиками и успели вовремя выйти из пике. Я бил по «мессерам» короткими очередями, наверное, довольно меткой потому что на близкую дистанцию гитлеровцы подойти не решались. И все-таки они изрешетили нам хвостовое оперение и, наверное, снова попали в мотор, потому что я услышал голос Гареева, сообщавшего о том, что идет на вынужденную. Мотор хотя и работал с перебоями, но еще тянул. Я наблюдал за воздухом. Ведь противник все еще оставался там, и я был уверен — не отстанет от подбитого беспомощного самолета. Вскоре они снова ринулись на нас сверху. Один впереди, другой чуть сзади сбоку. Их острые щучьи носы озарялись вспышками выстрелов, на какую-то долю секунды ведущий попал ко мне в прицел, и я жал гашетку до тех пор, пока пулемет не замолк. Потом я увидел, что один «мессер» вынесся вперед и с креном пошел набирать высоту. Второго не было. Я поискал глазами и радостно вскрикнул. Этот второй, охваченный пламенем и дымом, врезался в землю… Я стал докладывать Гарееву об успехе, но он не ответил. Только теперь я почувствовал боль в спине и что-то горячее под левой лопаткой. Наш штурмовик с ревом несся уже над самой землей. Вот-вот врежется в землю и все будет кончено. Что же с Гареевым? Может быть, он ранен? Предчувствуя удар об землю, я схватился за бронеплиту, прикрывавшую спину летчика, и прижался к ней, чтобы смягчить силу удара.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: