Д. Ионичев - На карте не значится

Клюгхейтер слушал не перебивая, сжав губы и нервно теребя бумажку, положенную на стол.

- Я вас понял, Борщенко! - сказал он после долгого молчания. - И извиняю за горячность… А лично у меня - своя биография и свои причины пребывания здесь. Но об этом нет дела никому, кроме меня.

Борщенко, не обращая внимания на слова Клюгхейтера, с гневом продолжал:

- Надеюсь, вы не станете отрицать, что вам знакомы вот эти заповеди, которые распространяются среди ваших солдат? Они написаны не только для эсэсовцев! Они адресуются всем немцам!

Борщенко вытащил печатную листовку малого формата и положил ее перед Клюгхейтером. Тот молча посмотрел на знакомый текст и несколько минут вглядывался в подчеркнутые строчки:

ПАМЯТКА ГЕРМАНСКОГО СОЛДАТА

…Для твоей личной славы ты должен убить ровно 100 русских, это справедливейшее соотношение - один немец равен 100 русским .

…Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девушка или мальчик …

Ни одна мировая сила не устоит перед немецким напором .

Мы поставим на колени весь мир. Германец - абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки.

Ты германец, как подобает германцу, уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути…

Клюгхейтер утратил свою обычную выдержку, нервно скомкал листовку и отбросил ее в сторону. Потом взволнованно встал и, подойдя к окну, долго всматривался в темноту. Наконец он взял себя в руки, медленно вернулся к столу и ровным голосом сказал:

- Передайте, Борщенко, вашим товарищам мое предупреждение: никаких попыток к восстанию нельзя допустить! Все это привело бы к ужасному кровопролитию, к поголовному истреблению русских.

- Вы забыли, майор, что передать это я не смогу. Я арестован вами.

- Сегодня, Борщенко, вы - парламентер. И потому я вас отпускаю… тем более, что сбежать отсюда все равно некуда. Но это не значит, что вы останетесь на свободе долго. Запомните: попадетесь в чем, - вряд ли тогда я сумею вам помочь, как мне удалось это у полковника. А теперь можете идти!

Борщенко долго стоял молча, опустив голову. Затем прямо поглядел в глаза Клюгхейтера,

- Благодарю, майор…

Реттгер сидел рядом с шофером. Позади, вместе со своим новым, угрюмым конвоиром Кребсом, находился Рынин. Автомобиль остановился около каменной пристройки к скале. У входа стоял часовой. Кребс торопливо вышел первым и почтительно распахнул переднюю дверцу, помогая Реттгеру выбраться из машины. Вышел и Рынин.

Одновременно из пристройки выскочили два эсэсовца. Они широко открыли дверь в проходную и, пропуская Реттгера, взяли «на караул». Изнутри, встречая штандартенфюрера, в проходную уже входил технический руководитель строительства, инженер Вильгельм Штейн - тучный эсэсовец, с короткими волосатыми руками, с железным крестом на груди.

- Встречайте, инженер Штейн, знакомого! - пригласил Реттгер. - Судя по нашему последнему разговору, вы его должны помнить.

- Доктор Рынин?! Рад вас приветствовать! - осклабился Штейн.

Реттгер поморщился, но ничего не сказал, Наблюдая, как сухо поздоровался Рынин с инженером. Затем, через короткий тоннель, все прошли в просторный вестибюль, а оттуда двинулись по коридору, с ковровой дорожкой посередине и дверями по обеим сторонам.

У последней двери остановились. Штейн привычно всунул в замок плоский ключ и распахнул дверь. Открылся небольшой кабинет с бетонированными стенами, окрашенными в белый цвет.

- Входите, господа! - пригласил Штейн, тревожно поглядывая на Реттгера.

- Нет, инженер Штейн! - сказал Реттгер. - Прежде посмотрим, что у вас тут случилось. А потом уже зайдем к вам и я сделаю свои указания.

- Пожалуйста, пожалуйста! - поспешно согласился Штейн и захлопнул дверь.

От кабинета Штейна коридор под прямым углом заворачивал налево. Все направились по нему. Примерно от середины коридора свернули в узкий тоннель, который вывел в небольшой полукруглый вестибюль, где у широкой двери сидел дежурный эсэсовец. При виде высокого начальства он вскочил и торопливо распахнул обе половины двери.

- Вы, доктор Рынин, можете пройти первым, - пригласил Реттгер.

Рынин спокойно шагнул вперед и остановился, широко раскрыв глаза. Он очутился в огромном гроте, уходящем далеко вперед. Цепочки электрических лампочек, освещающих грот, яркими бликами отражались в черной воде. И в этом просторном, искусственном подземном водоеме, посередине его, стояла подводная лодка с вооруженным часовым на мостике.

- Ну как, доктор Рынин, нравится вам это сооружение?- самодовольно спросил Реттгер. - Солидно? Производит впечатление?

- Я знаю лучшие, - коротко ответил Рынин, стараясь подавить охватившее его волнение.

Теперь ему было ясно, какое строительство имел в виду Реттгер. Стало быть, здесь, на неизвестном острове Арктики, немцы сооружают секретную базу для подводных лодок, чтобы отсюда совершать нападения на караваны, идущие в Советский Союз и из Советского Союза.

- Ну, что же вы молчите, доктор Рынин? - продолжал Реттгер, явно довольный впечатлением, которое грот произвел на Рынина. - Вот здесь и понадобятся ваши знания и опыт.

Рынин прищурился. Лицо его вновь стало бесстрастным.

- Показывайте дальше, полковник.

Реттгер оживился.

- Инженер Штейн! Показывайте, что у вас здесь стряслось?..

- Прошу за мной! - пригласил Штейн.

Они находились на площадке, замыкающей грот. От площадки по обеим сторонам грота, вдоль высоких бетонированных стен, тянулись широкие платформы с рельсами, на которых стояли вагонетки, с ложами для торпед и скамейками для людей.

Все уселись на скамейку пустой вагонетки, и она, управляемая дежурившим здесь эсэсовцем, медленно покатилась, рождая ровный гул под просторными сводами.

Вагонетка двигалась осторожно, и Рынин заметил, что через небольшие интервалы в стенах грота имелись металлические двери. Одна из них была открыта, и он увидел полуосвещенный зал, по бетонному полу которого от двери также были проложены рельсы, уходившие куда-то в глубь зала.

По стенам тянулись оцинкованные провода и трубки разной толщины. На высоте человеческого роста встречались неглубокие зарешеченные ниши, с рубильниками и кнопками.

Вагонетка медленно докатилась до конца пути. Здесь на рельсах стояла легкая ферма из дюралюминиевых трубок. Внутри фермы вилась лесенка, ведущая наверх. Такая же ферма стояла и на рельсах противоположной платформы грота. Вверху, под сводами, обе фермы соединялись подвесным мостиком. Все это сооружение можно было передвигать по рельсам вдоль грота, обеспечивая возможность осмотра и ремонта свода в любом месте.