Василий Кучер - Плещут холодные волны. Роман

- Не смейте, мама. Я сама, - в страхе замахала руками Оксана. - Не вмешивайтесь. Мы же только начинаем жить. Не вмешивайтесь, я вас прошу…

Варка грустно покачала головой и забилась в уголок на печи. Притаилась там, раздосадованная и обиженная, словно утратила самое дорогое и милое сердцу. И уже не могла сомкнуть глаз до самого утра, пока не начало всходить солнце.

Момот проснулся чуть свет и, быстро умывшись, сказал:

- Я побегу, Варвара Игнатьевна, не завтракая. В больнице могут хватиться. Потом приду и позавтракаю.

- Как хочешь, - холодно бросила Варка.

- И я побегу. Мне тоже нужно рано, - вскочил с лавки Грицько. - Работа не ждет, мама…

Дочки еще спали, и Варка не хотела затевать ссоры. Равнодушно махнула рукой на обоих, ушла в сад. Делайте как знаете. Хоть головой о стену бейтесь, окаянные.

А им только это и нужно. Вот уж и калитка хлопнула за ними. И разбежались, словно их кто в спину гнал. Варка взглянула на дорогу и оторопела. Грицько почему-то побежал не в порт, а дальше под гору, к пепелищам и руинам Корабельной стороны, и дальше - к Малахову кургану. Боже! И что они с ней делают? Должны бы все вместе держаться, мать, как старшую, слушать в это страшное время, а они вон что… Прямо голова кругом идет. Уж и не знает Варка, как быть…

…Момот пришел в больницу и, поздоровавшись, спокойно спросил у медсестры:

- Меня никто не спрашивал ночью?

- Нет.

- Больных привозили?

- К нам, слава богу, не привозили, а вот к немцам три машины прилетели. Там в порту…

- Знаю. Об этом лучше молчать. Сколько раз я вам говорил, - оборвал сестру Момот и, надев белый халат, вышел в сад покурить.

За густыми деревьями стоял отдельный корпус, где работали немецкие врачи. Момот равнодушно взглянул на красные кирпичные стены этого корпуса и присел на скамью. Он сидел долго, не разгибаясь, и все курил и курил, глубоко затягиваясь прелой махоркой. Даже голову не повернул, когда в немецком корпусе грохнула дверь и к нему быстро подошел немецкий хирург.

- Герр Момот, а вы почему так рано? - спросил он на ломаном русском языке.

- Я думал, что привезли больных, - приподнялся Момот и поклонился.

- О, нет! Привезли к нам, а у вас тихо, - вздохнул собеседник. - Я всю ночь не спал. Я думал, что война тут уже закончилась, а вот…

- Может, вам помочь? - спросил Момот.

- Нет. Отдыхайте, коллега, - уже на ходу бросил хирург, направляясь в лабораторию.

Момот посидел еще немного и побрел к себе в корпус. Сейчас проведет утренний обход, доложит немецкому врачу о составе больных, и можно возвращаться к теще на завтрак. Хорошо, что все так счастливо обошлось и его не искали ночью…

…Очень рано явился на работу и боцман Верба, но в порту он застал капитана Вульфа. Тот подвел боцмана к самой воде и показал на волнистое зеркало бухты.

- Видишь?

- Вижу.

- Что же ты видишь?

- Акваторию вижу, - ответил боцман.

- Дурак, - бросил капитан Вульф. - Там плавают какие-то доски и ящики. Волна несет их к нам. Это непорядок. Среди этого мусора что угодно может приплыть…

- Значит, надо все выловить… Акватория порта должна быть чиста, как зеркало, - по-военному козырнул боцман.

- Вот именно. Садись в шлюпку и плыви. Чтобы зеркало было везде, - приказал капитан.

Боцман щелкнул каблуками и вскочил в шлюпку.

- Да живо! Не копайся там, бездельник! - крикнул ему вдогонку капитан.

Шлюпка рванулась с места и пошла прямо по направлению к Северной стороне, а капитан Вульф стоял на пирсе и смотрел в бинокль. Вот боцман поймал первую доску и, подхватив ее багром, зло швырнул в шлюпку. Потом вторую, третью. За ними какой-то фанерный ящик, боцман разбил его о банку и тоже швырнул себе под ноги. Капитан опустил бинокль, ушел в будку, где размещалась охрана рейда.

Боцман облегченно вздохнул и круто выругался:

- Ах ты зараза! Кто же тебя надоумил? Неужели какая-нибудь паскуда донесла? Вот беда! Не может этого быть. Об этом ведь никто, кроме меня, не знает и не догадывается. Ну, держись, боцман, не подкачай… Я тебе, зараза, все щепки теперь выловлю. Мы тебе не лыком шиты

Он осатанело греб, идя против волны. До берега Северной стороны было уже недалеко. И тут боцман Верба вдруг побледнел. Он увидел знакомый фанерный ящик, который легко качался на волне. Увидел - и у него потемнело в глазах. Настороженно озираясь по сторонам и вытягивая багром какие-то щепки, он стал приближаться к ящику. И подойдя, зло спросил:

- Это ты, басурман?

- Я, дяденька, - послышалось из ящика.

- Замри и не дыши! - гаркнул боцман. - Кто тебе разрешил, разбойник, ложиться на курс? Ты что, не видел, что я вылавливаю все из воды? А если бы не один я был, а еще капитан со мной? Ты знаешь, чем это пахнет, дурья твоя башка?

- Так я же не знал, дяденька, - послышалось в ответ.

- Швартуйся к борту и замри, - приказал боцман. - Я пристану к берегу возле скалы. Вишь, какой герой! Вот я тебе покажу, басурман… Кто тебе разрешил?

- Я сам, дяденька. Захотелось увидеть. Там новый катер пришел.

- А ты без машинки? - со страхом спросил боцман и с опаской покосился на ящик, который уже пришвартовался к борту шлюпки.

- Нет, я с пустыми руками. Это разведка была.

- Я тебе дам разведку, разбойник! Я тебе покажу, - не унимался боцман.

Он подгонял шлюпку к скале правым бортом, а с левого ловил доски, щепки, какие-то бревна и палки, которые море гнало в бухту. Ругаясь и сердясь, он искусно провел лодку между торчащими из воды острыми камнями, а когда выступавшая в море высокая скала заслонила их с двух сторон от берега, грохнул веслами о борт и приказал:

- Вылезай!

Ящик загремел, приподнялся и упал в воду. Из-под него выскользнул Грицько Горностай. Он со страхом поглядывал на боцмана Вербу, поддерживая руками надетый на тело спасательный круг. Губы посинели, дрожит так, что зуб на зуб не попадает. А глаза так и горят. Хорош, разбойник, бес бы его взял! Боцман, задумывая всю эту историю с ящиком, не предполагал, что Грицько окажется таким смелым. Если бы человек решил подплыть к немецкой барже или подводной лодке, немцы тут же увидели бы его и сразу расстреляли. А так - черта лысого! Боцман Верба приказал ребятам Северной и Корабельной сторон спускать на воду ящики и доски, а среди этого хлама спокойно плавал в бухте и Грицько, просверлив дырочки в боковой стенке, чтобы все видеть. Вот так он и смог незамеченным подплыть к барже и подводной лодке, сумел установить на бортах взрывчатку и мину с часовым механизмом.

- Не ругайте меня, - просил Грицько.

- А больше не будешь самоуправством заниматься?

- Не буду. Ей-богу, не буду, - божился Грицько. - Это я хотел сюрприз вам сделать. Разведать насчет катера и сразу доложить…

- Доложить… Разведать… Эх ты, голова садовая! Не твое это дело, разведывать. Кому надо, тот уже давно обо всем разведал и доложил. А мы менять тактику будем. Ящики и доски свое сослужили. Вульф приказал вылавливать их в бухте. Вот я и вылавливаю…