Геннадий Евтушенко - Люди одной крови

Петрович только головой помотал.

– Ни, нэ хочу.

– Ну вот, и я не хочу. Поэтому паузу взял. Теперь, думаю, время пришло. Ты там покрутись возле его взвода в свободное время. Не может быть, чтобы он не прокололся, не запел. Обязательно запоёт. Делать что-нибудь будет – и запоёт. Это как пить дать. Вот тут и бери его голыми руками. И ко мне. Понял? Всё-то тебе, Петрович, объяснять надо. Разжевать, и в рот положить. Ну!

Петрович обиделся, засопел.

– Вы, товарищ капитан, того… Вы не того, я ж команды ждал. Как без команды? Я ж в курсе дела…

– Ладно. В курсе дела, – ворчал Поляков. – Раз в курсе – выполняй. Только с умом, чтоб комар носа не подточил.

К старшине вернулось обычное состояние. Он справился с волнением, а, главное, понял, что командир вовсе и не ругал его, а так, подзавёл слегка. Приободрился.

– Не подточит. Петрович службу знает.

– Знает? Так что ж ты всё ещё здесь?

Старшина вмиг испарился.

После тактических занятий первый взвод первой роты чистил оружие. Кутузов, закончив чистку, аккуратно смазывал винтовку. И, прав был Поляков, тихонько мурлыкал себе под нос «Синий платочек».

– А ну, а ну, що це за писни ты спиваешь? – неожиданно раздалось за спиной.

Михаил обернулся. Старшина Серобаба. И как он тут оказался? Минуту назад никого не было. Кутузов замялся.

– Да это я так… Не обращайте внимания. Случайно на ум взбрело…

– Ни, ни, – разыгрывал простачка Петрович. – Дюже душевная песня. Я такие песни страсть как люблю. Пишлы в хату. – Он взял Кутузова за руку и повёл в дом.

– Давай спивай. – Сам сел на табурет и кивнул ему: – Давай, давай, я слухаю. – Ещё и повернулся к нему ухом.

Пауза затянулась. Серобаба рассердился.

– Я кому говорю: пой! Потихоньку пой, что б никто не услышал. Или тебя к начальству вести?

– Да что петь?

– Ну, хоть «Синий платочек», хоть что другое. Что хочешь пой. Много песен знаешь?

– Знаю много, только до песен ли сейчас?

– Вот сейчас как раз до песен. Пока ещё. Скоро будет не до них. Тогда петь и не будем. Ну?

Михаил тихонько запел. Петрович делал вид, что слышит Кутузова первый раз и, как истинный ценитель, удовлетворённо кивал головой. После второго куплета сказал:

– Всё, хватит. Пошли.

– Куда пошли?

– На кудыкину гору. Со мной пошли. Ставь винтовку в пирамиду, а я пока командира извещу.

Поляков с начальником штаба планировал работу на завтрашний день, когда появился старшина. Доложил о прибытии вместе с Кутузовым. Многозначительно посмотрел на Полякова. Добавил:

– Надо послушать.

– Послушать. Где ж мы его слушать будем?

– Та где ж? В поле выйдем и послухаем.

Поляков покрутил головой.

– Ну ты даёшь, Петрович! Так прямо сейчас и пойдём в поле петь.

– А когда? Вы приказали – я выполнил. Что ж тянуть? А завтра уже с места с песней шагом марш. И хлопчик за дверью стоит, ждёт. – И для начштаба. – Я случайно услышал, как он поёт. Соловей! Пошли, товарищ капитан. Оцените. Старшина Серобаба трепаться не любит.

Пошли. В чистом поле заставили-таки Кутузова спеть в полный голос, после чего Михаил и был назначен штатным запевалой. На обратном пути Поляков очень естественно хвалил Петровича за столь ценную находку и благодарил случай, который в нужный момент привёл того в первую роту на чистку оружия.

На следующий день в первой роте занятий не было – была спевка.

Выпал снег. Сразу стало чисто, как будто дворники невидимые поработали. Ветви деревьев серебрились, и воздух был лёгкий и прозрачный. Жорка был рад свежему снегу. Вспомнилось детство. В Донбассе не так уж часто снежок радовал глаз и душу. А когда выпадал, у ребятни был праздник. Тут вам и снежки, и обязательно снеговик. Расслабился Поляков. Лёгкий морозец приятно холодил щёки, но руки не зябли. На сердце было легко и приятно. Он шёл бодрым шагом и радовался. Радовался хорошей погоде, радовался тому, что скоро отцом станет, радовался тому, что у него есть Наталья, предстоящему наступлению, наконец, Кутузову. «А снег к добру, – думалось ему, – немец снега не любит, а нам в самый раз. Хотя этот ещё стает, рановато для настоящей зимы. А там кто знает, пока морозец держится. Может, и в наступление по снегу пойдём».

Потом, тоже с удовольствием, подумал о Рыжкине. «Вот сейчас я его ошарашу, – шептал он сам себе. – Ошарашу, так ошарашу. А то "поёте, как на поминках". Сейчас, товарищ подполковник, мы покажем вам, как мы поём. Потом скажете, на поминках или не на поминках поют бойцы первого батальона».

У школы, где был организован пункт питания, говоря попросту, столовая, стояла группа офицеров. Среди них Поляков разглядел и Рыжкина. Подошёл, тронул за рукав.

– Товарищ подполковник, можно вас на пару слов?

Рыжкин недовольно поморщился.

– Секреты? Здесь сказать не можешь?

Поляков отрицательно покачал головой.

– Нет. Сугубо конфиденциально.

Рыжкин отошёл в сторону, но Полякову этого было мало. Он потащил подполковника по обочине дороги в сторону расположения своего батальона. Тот хмурился, но шёл. Наконец остановился. Недовольный.

– Куда ты меня тащишь? И вообще, я политработник, а секретные разговоры больше в особом отделе ведут. Ты не ошибся?

Поляков потемнел лицом.

– Не ошибся. Что вы меня при каждой встрече особым отделом пугаете? У меня ни с ними, ни до них дела нет. А вообще, мы прибыли на место.

– Ладно, ладно. Не ершись. Так, к слову пришлось. А если прибыли, давай выкладывай свои секреты. Зачем звал?

– Другое дело, товарищ подполковник. Сейчас узнаете. Минуту.

Он незаметно, за спиной, дал отмашку командиру первой роты, которая стояла на изготовке шагах в двадцати от них. В ту же минуту подразделение двинулось вперёд, и воздух разрезал звонкий голос запевалы.

И тут грянула вся рота, с подсвистом.

Морщинки на лице Рыжкина разгладились. Он стоял, повернувшись к марширующей роте, приложив руку к краю шапки, с каким-то помолодевшим, просветлённым лицом. Проводив взглядом удаляющуюся колонну, кивнул ей вслед.

– Это и есть твой секрет?

– Ну да. Хотел, чтобы вы, не отвлекаясь, послушали и оценили. Вы же приказали подготовить песню. Вот, подготовил.

Рыжкин радостно покачал головой.

– Молодец. Где молодец – там молодец. И когда успел? Видишь, и запевалу нашёл! А то: нет запевалы, нет запевалы. А как припёрло, сразу нашёл! Здорово рота поёт. Ох, здорово! А запевала!.. Вот это запевала. До сих пор голос в ушах звенит. Кстати: а где ты его нашёл? Ведь, и правда, не было его у тебя в батальоне.

«Вот и началось, – подумал Поляков. – Не зря я увёл тебя в сторонку. – И похвалил себя: – Не дурак ты всё же, Поляков. Соображаешь». А вслух сказал: