Геннадий Евтушенко - Люди одной крови

– Ладно… На позицию, с позиции. Все живые люди. И всем хочется. Но надо-же по-людски.

Одесса оживился:

– Видишь, и я думал: всем хочется.

– Ага. Ты что ж, не понял, что ей с тобой не хочется? Насильничать надо было?

– Так я ж говорю: не собирался я насильничать! Решил, что она, как все бабы, для виду ломается.

– Знаешь ты много про всех баб, – ворчал Кутузов. – Много ты их видел?

– Да было, – пробормотал Сашка.

Михаил снова нахмурился. Повторил:

– Ты дурку-то не гони. Оно сразу видно: для виду или не для виду. Так что запомни: ещё раз увижу – голову оторву. Понял?

Сашка оживился:

– Понял-то я, понял. Только ты меня на понял не бери. Тебе, выходит, целоваться с ней можно, а мне и глянуть нельзя?

Кутузов вздохнул:

– Ну что с тебя возьмёшь? Ты хоть знаешь, чья она жена?

– Ну? И чья?

– Гну!!! Бати нашего. Полякова!

У Сашки глаза чуть из орбит не повылазили:

– Да ты шо? А шо ж ты с ней целовался?

Михаил покрутил головой:

– Ты видел? Не я с ней целовался, а она меня поцеловала. В щёку. За то, что спас её от одного придурка. Понял?

Одесса с хитрецой глянул на него. Ухмыльнулся.

– Ага. Только не сразу она тебя поцеловала. Не поблагодарила. А на прощанье. Так что смотри мне, братан.

И он погрозил Мишке пальцем.

Михаил подал Сашке руку:

– Ладно, вставай и пошли. А то нас скоро искать с собаками будут. А тебе ещё умыться да шинель в порядок привести надо.

На полпути Кутузов остановился. Развернул Сашку лицом к себе и сказал:

– А поцеловала она меня, как брата. Ясно? Поляков муж ей, а я брат. Понял?

Одесса закивал:

– Понял я, понял.

А сам подумал: «Видели мы таких братьев». Но ничего не сказал.

А через несколько дней началось то, чего они так долго ждали и к чему упорно готовились: наступление.

Девятнадцатого ноября в семь тридцать утра гром тысяч орудий прокатился над степью. Войска Юго-Западного и Донского фронтов пошли на прорыв вражеской обороны.

Перед наступлением Полякова била нервная дрожь. Никак не мог он её унять. Вроде бы всё подготовлено: вовремя вышли на рубеж атаки, задачи ротам поставлены, боевой приказ отдан, проходы в оборонительных заграждениях сделаны, в бойцах и командирах уверен, а руки дрожат. Временами судорога пробегает по всему телу. Время перед атакой течёт медленно. «Скорей бы уж», – с надеждой думал Поляков. Над полем стлался густой туман. Пошёл снег, не очень бойкий. Сугробов пока не намело, и Жорка думал с удовлетворением, что по такому чуть заснеженному полю идти и бежать будет легче, чем по грязи или сугробам. А видимости никакой. Оно и хорошо – пока фашисты нас разглядят, а мы – вот они, уже у ваших траншей. Он оглянулся, связные на месте. Кутузов от первой роты. «Не хотел, паршивец, – как-то по-хорошему подумал о нём Поляков. – Ему всё в первые ряды надо. Думает, около комбата тыл глубокий. Посмотришь, какой это тыл». Проверил связь с ротами. В порядке. А сигнала к атаке всё нет. Артиллерия пока утюжит передний край. И хорошо, пусть утюжит, нам меньше достанется. Мелькнула мысль: «Может, фрицы уже рванули с передовой?» Но тут же её отогнал: «Не надейся». Для Полякова все фашисты фрицы. На самом деле он знал, что перед ними оборону держат румыны. «Эти вояки могли и рвануть, – с надеждой подумал Жорка, – хотя это вряд ли». Артиллерия перенесла огонь в глубину обороны. И сразу вперёд пошли танки. А за ними – и сигнал атаки. Роты двинулись вперёд. Дрожь моментально сама собой улеглась. «Ну, с богом!» – мысленно шепнул он сам себе и громко скомандовал:

– Вперёд!

Легко выпрыгнув из траншеи, Поляков со своим немногочисленным штабом двинулся за наступающими цепями. Защёлкали выстрелы, застучали пулемёты. Но, как и предполагал Поляков, было поздно. Атакующие выскочили из тумана перед самыми траншеями врага. Бойцы рванули вперёд и с криками «УРА» ворвались в первую траншею. Румыны сразу побежали. У Полякова потерь практически не было. Теперь его солдаты, пристроившись в хорошо оборудованных ходах сообщения, вели огонь вслед удиравшему неприятелю. Туман не рассеивался, и скоро бежавшие румыны скрылись из вида. А бойцы всё стреляли им вслед.

– Прекратить огонь! – заорал свалившийся в траншею Поляков. – Почему остановились? Кто дал команду? Вперёд! Вперёд за Родину! За Сталина! Вперё-ё-ё-д!!!

Он выскочил из траншеи и сам бросился вперёд, продолжая что-то кричать в полной уверенности в том, что его батальон пойдёт, побежит за ним. И правда, солдаты с криками «УРА» бросились за ним. Он слышал их хриплое дыхание, топот их ног, команды командиров. Они бежали рядом с ним, обгоняли его. Полякова охватил порыв бесшабашной удали, силы молодецкие откуда-то взялись, а внутри бушевало чувство благодарности к своим подчинённым. «Не струсили, рванули навстречу пулемётам. Орлы!» Чуть впереди легко бежал Кутузов, временами оглядываясь – не далеко ли оторвался? «Прикрывает», – с благодарностью подумал Жорка. Его догнал запыхавшийся Алиев.

– Жора! Жора! Товарищ капитан! – Он, наконец, поравнялся с комбатом. – Тормозни. Тормозни! Связисты не успевают. Связь с ротами потеряем. Куда несёшься? Надо обстановку уточнить.

Поляков остановился, тяжело дыша.

– Да что тут уточнять? Вторая линия обороны где-то здесь. Взять с ходу надо, пока фрицы не очухались. Потом всё уточним.

Начальник штаба тоже тяжело дышал.

– Да ты так разогнал ребят, что без тебя возьмут.

Он сел прямо в снег и связался с первой ротой. Коротко приказал доложить обстановку. Выслушал и повернулся к Полякову с посветлевшим лицом.

– Ну, что я говорил? Они уже во второй траншее. Чай будут пить.

У Полякова вытянулось лицо. Алиев испугался.

– Да шучу я, шучу. Какой чай? Пошли, они там закрепляются, команду ждут.

– Чего там закрепляться? Думаешь, контратака будет? Рано ещё. Они пока драпают. Если контратака, то попозже. А нам отдохнуть слегка – и вперёд. Давай быстрее в траншею, я оттуда командиру полка обстановку доложу.

И они двинулись вперёд.

Передышка была короткой. Переговорив с командиром полка и получив от него указания, Поляков вызвал командиров рот. Развернул перед ними карту.

– Вот, – ткнул в неё пальцем. – Какой-то посёлок Вертячий. Это направление наступления, а ближайшая задача – хутор Донской. По данным разведки, он хорошо укреплён. А взять его надо – кровь из носа. Это ключ к Вертячему. Слушай боевой приказ.

Донской с ходу взять не удалось. Несколько атак захлебнулось под сплошным пулемётным огнём противника. Телефон, казалось, разорвётся от звонков начальства. Командир полка орал так, что каждое слово было слышно метра за два от аппарата. Алиев сочувственно поглядывал на комбата. Поляков тоже кричал в трубку. – Тут у них дзоты через каждые пятьдесят – сто метров стоят! Надо авиацию или артиллерию подключить. Иначе людей без толку потеряю, а задачу не выполню!