Виктор Булкин - Цветы в огне войны

Враг был там силен. Мы из своей гаубицы обстреливали дорогу Кенигсберг-Паланга, чтобы немцы не смогли доставлять по ней оружие и подкрепление. Противник был в ярости, и ответным огнем он ударил по нашей гаубице. В том бою был ранен и сильно контужен: сквозное проникающее ранение, осколок под сердцем, пуля навылет. Врачам пришлось бороться за мою жизнь, после чего мне сказали, что я родился в рубашке – пуля прошла в 1 мм от сердца. Месяц я провел в госпитале.

В самом конце войны успел повоевать под Любавой, где принял участие в окончательном уничтожении «Курляндской группировки». Затем два года служил в Прибалтике.

И вот, наконец-то, я демобилизовался. Имею награды «За освобождение Белоруссии», «За взятие Кенигсберга», «За отвагу», «За уничтожение Курляндской группировки» и другие.

Братья засиделись допоздна, но Егору нужно было рано вставать на работу – он пожелал Коле спокойной ночи и пошёл спать. Маша постелила Николаю в горнице, и, пожелав доброй ночи, тоже ушла отдыхать. Вдруг Николай услышал громкий стук в окно в горнице, где горела лампа. Он пошел в сени, открыл затвор. Темнота скрывала гостя, но по голосу Коля понял, что это Митя Логунов. Они обнялись, сердечно приветствуя друг друга, и долго стояли так – им было о чем подумать в это время. Затем Николай пригласил друга в комнату, но предупредил, что все спят. В итоге друзья приняли решение идти на посиделки, где проходит по вечерам гуляние, играет гармошка. По пути они поведали друг другу о своем военном пути с тех пор, как судьба развела их.

– Ну а ты, дружок, женился, говорят, привез себе кралю из города? – спросил Николай.

– Да, это так. Хорошая девка, что надо. Сейчас она дома по хозяйству занимается, ну а мы с тобой здесь отдохнем, посмотрим на здешних деревенских девок, да и определим, чьи лучше, не так ли? – то ли шутя, то ли всерьез бросил Митя.

Они подошли к площадке, вошли в самый круг, и Николай затянул: «Как родная меня мать провожала-аза, тут и вся моя родня набежала…». Откуда ни возьмись, подбежала первая Машка-коза, неизменная его подруга детства:

– Коленька, привет! Кого же я вижу! Неужели ты вернулся?! Как я рада! – посыпался град вопросов, на которые Николай старался отвечать с юмором и задоринкой.

Она увела его в круг – сплясать, как бывало раньше, и они пустились в пляс. Так началась у Николая новая жизнь, была она с оттенком разгула и пустого времяпровождения.

Проснувшись ближе к полудню, Николай почувствовал непривычную тяжесть в голове: выпил он вчера немало. Егор был на работе. Маша на кухне гремела посудой и разговаривала с дочкой. В другой комнате слышались стоны и бормотанье матери: боли были такие, что она очень страдала – это вызывало жалость и боль в сердце сына. В сознании постепенно выстраивалась картина их с Митей похода на гулянье. Вспомнилась встреча с Семеном Логутиным, который пришел со своей невестой Еленой Ковалевой; на нем блестели погоны лейтенанта. Видно, на войне был командиром. Он волчком крутился вокруг яркой рыжеволосой Елены и заглядывал ей прямо в глаза. Увидев Николая, он сделал вид, что обрадовался этой встрече, и даже подошел и хотел потрогать медали на гимнастерке, но Николай отстранил его руку.

Семен начал разговор первым:

– Ну что, герой, вернулся с войны с медалями, я смотрю.

– Да, я пороху понюхал и воевал честно за свою Родину. Да и ты, я вижу, время даром не терял: погоны офицера имеешь, сумел перестроиться быстро. Ну и скажи, где было лучше с полицаями или в Красной Армии?

– Ну зачем же так сразу, Николай, время было трудное, и чтобы выжить, каждый приспосабливался, как мог.

– Да, видно, в вашем роду такие: и вашим, и нашим, примкнем к тем, чья в конце возьмет. А мы свою душу дьяволу не продаем, и воевали против фашистов.

Семен достал кисет, нервно скрутил сигару, угостил Николая, они молча курили, думая каждый о своем. Видно было, как Семен нервничал, и руки его дрожали:

– Я, Коля, потом свой долг честно отдал: прошел штрафной батальон, испытал все тяготы и ужасы войны. В итоге дослужился до лейтенанта, и имею награды, так что не надо со мной так сурово. Ты, по нашему с тобой

уговору, не рассказывай никому о нашей службе в штабе полиции, ведь я спас тогда тебе жизнь – иначе бы ты тут не стоял передо мной. И о моем отце тоже молчи, он старый, больной, и свое в жизни тоже получил. Уговор наш давай будем соблюдать, и не будем нарушать.

После этого разговора у Николая образовался неприятный осадок на душе, как будто кто-то запятнал его честь, но он решил все обдумать. Он также вспомнил, что после разговора он решил принять участие в состязании по вольной борьбе. Парни сходились в центре круга и под ободряющие возгласы боролись. Победитель выходил в следующий круг. Сильных парней было немало, но Николай оказался победителем, уложив всех на лопатки. Только в заключительной схватке противник очень сильно противостоял ему, схватка была на равных, но Николаю все же удалось его уложить. От имени всех девушек Таня Фирсова преподнесла ему букетик полевых цветов.

– А ты молодец, силен будешь! – воскликнула бойко Таня.

Николай улыбнулся ей в ответ.

Вспомнив и прокрутив все в голове, Николай вскочил, по-армейски умылся холодной водой, побрился, сделал зарядку. Мать с невесткой поглядывали на него, улыбаясь, а потом спросили:

– Ну, как вчера погулял, встретился с друзьями, подругами?

– Да, конечно, мы с Митей ходили вчера на гуляние, повеселились от души. Кваска у вас не найдется, как бывало раньше, из березового сока – очень уж хочется.

Маруся с матерью переглянулись, засмеялись:

– Ну конечно же есть, а как же по-другому – Егор наш очень любит и жалует квасок.

Маруся открыла большой бачок, который накануне принес Егор из погреба, и зачерпнула ковш холодного кваса с пеной. Николай позавтракал тем, что подала ему Маруся, и решил прогуляться по окрестностям, обдумать свои важные дела.

Идя мимо дома Мити, он увидел его в палисаднике в обществе белокурой девушки. Он показывал ей на цветущее грушевое дерево и говорил, что на деревенском диалекте оно называется «дульня». К осени на этом дереве будет много-много дуль. Она задорно смеялась и старалась игриво ухватить его за волосы. Подойдя к калитке, Николай промолвил:

– Все заливаешь, дульня, эх ты, грамотей местный – «гоп-треп калошами». А девушка у тебя что надо. Где прихватил этот трофей?

– Пока ты воевать продолжал, я вот ее в любовный плен взял.

– Вы уже поженились?

– Да нет пока, куда нам спешить, еще поженимся, успеем.

Митя достал бутылку самогона:

– Давай похмелимся, браток, а то жабры горят.

– Нет, я не буду, попил квасу и, вот, пошел прогуляться.

– Тогда пойдем на речку сходим – искупаемся, рыбки поймаем, а вечером, как следует, посидим за столом.