Виктор Булкин - Цветы в огне войны

Брат вернулся сразу после Победы не один, а привез с собой жену Марию, которая была родом из Рязани. Они служили вместе под Москвой. Мария была в звании старшего лейтенанта, а Егор остался старшиной. Самое главное, писал Егор, недавно у них родилась дочка Аннушка, и они счастливы. Также брат сообщил, что он уже почти закончил строительство добротного пятистенного дома на берегу Навли. Егор предложил и Николаю последовать его примеру, а сначала временно пожить у него.

Попрощавшись с сослуживцами, Николай быстро запрыгнул на ближайший товарняк, идущий в его сторону, и понесла его судьба в родные, милые места. Вид у него был бравый, ранение почти не тревожило, ныло, только если Коля очень расстраивался. На гимнастерке поблескивали и звенели медали за взятие и освобождение разных городов. Больших наград у него не было, но Николай отлично понимал: его вклад в общее дело победы над врагом был очень весомым. Именно они, Солдаты Красной Армии, обеспечили победу над врагом!!! На руке у него поблескивали трофейные наручные часы, которые Николай снял с убитого немца в память о Великом бое под Кенигсбергом. С этим немцем они оказались в смертельной схватке, но Николай все же одержал победу над ним. Впоследствии эти часы ему сослужат не очень хорошую службу, но об этом позже…

В мыслях обо все этом Николай не заметил, как доехал до станции «Навля» Брянской области. Дальнейший его путь, а это почти 40 километров, лежал через лес пешком. Он зашагал по знакомым до боли местам с чувством победителя, возвращающегося после долгой войны, чувствуя каждой клеточкой своего бытия родную природу, родные места. Вокруг бушевал весенней природой май. Лес стоял в весеннем убранстве, зеленели луга, пели птицы на все голоса, цвела черемуха.

Николай шагал очень быстро, он хотел прийти засветло в Глинное, останавливаясь лишь затем, чтобы попить чистой ключевой воды, перекурить, да немного перекусить. Так миновал он с детства знакомые Алексеевку, Салтановку, Заложье. По дороге вспоминалось, как провожал брата Егора на войну. Как с любимой девушкой Олей познакомились. Вспоминалась короткая последняя встреча, как на привокзальной площади они с Олей попросили погадать старую цыганку. Та нагадала Николаю о скорой потере любимой, тогда они не могли в это поверить, и быстро забыли об этом. Но цыганка оказалась, к сожалению, права. Ольгу и ее отца полицаи зверски убили по приказу немецкого командования за то, что они указали группе окружённых партизан тропу в непроходимом болоте, через которую те смогли выбраться. Николай горько переживал это сообщение и старался не думать об этом, так как рана от этого начинала ныть. Только с Олей он видел себя счастливым, мечтал о семье, детишках… Но не судьба, и это нужно было принять.

Прошел через Заложье: село было разрушено, завалено какой-то немецкой разрушенной военной техникой. Все было мрачно и безлюдно. Лишь река Навля поблескивала на солнце, неся свои весенние бурные воды в море. Узкий мостик через речку да кое-где строящиеся дома говорили о том, что здесь началась мирная жизнь. По дороге к селу, вдалеке, у старого дуба Николай вдруг увидел двух девушек, работающих на поле. По мере приближения они заметили его и, приложив руку ко лбу, стали всматриваться в подходящего солдата.

Увидев девушек, работающих в поле, Николай решил подойти к ним. Приближаясь, он видел, как они стараются узнать его, подавшись вперед, будто желая броситься в объятия. Одна из них охнула:

– О, Господи! Да ведь это же Коля Булкин!

Узнал ее и Николай: это была Алена, младшая сестра его матери, то есть его родная тетя, хоть и старше его всего лишь на пять лет.

– Да, это я, девоньки! Как видите, в целости и сохранности, собственной персоной пожаловал в родные края.

И полилась печальная беседа со слезами и радостью в глазах. Николай коротко рассказал о том, как он прошел войну, о ранении, ответил на все вопросы женские:

– Почему поздно возвращаюсь, на это есть причина, девушки. Так нужно было – я выполнял специальный приказ товарища Сталина. Поэтому и задержался после войны на целых три года.

В разговор вступила вторая девушка:

– А почему у тебя на груди наград мало?

– А, остальные награды у меня в сумке, уж больно тяжело носить все, – коротко пошутил Коля. – А ты кто такая? Что-то я тебя не признал.

– Не признал, – засмеялась девушка, – да Алдонья я, Колмогорова, а Алена – лучшая подруга моя: мы с ней всю войну вместе были, стали очень близкими. Нас немцы угнали в Германию, и мы там работали на фабрике. Немцы сожгли наше село, а мы бежали в лес, в убежище к речке Неруссе; нас схватили, кто бежал последним, а многие раньше ушли. Согнали нас в кучу, выбрали тех, кто помоложе да покрепче, и погнали в Германию работать на немцев. Работали на кондитерской фабрике, по 14–15 часов в сутки. Нас кормили, не обижали. После взятия Берлина и победы мы вернулись в свои края. Вернулись к развалинам и хаосу. Сейчас всем очень тяжело, мало мужчин в деревне, но все равно все потихоньку начинают строиться и возрождать свои дома. Начинает возрождаться село, – продолжала Алдонья, сельское хозяйство: сажают пшеницу, рожь, картошку. Вот сегодня мы получили наряд

– полоть лен. Сорняков больно много, намаялись, не разгибая спины весь день, а к вечеру приедет председатель с проверкой.

– А кто в председателях сейчас? – поинтересовался Николай.

– Да Гришка Попик, строгий такой, в очках.

– Да, он всегда был служивый. Но, как говорится, была бы спина, а дубина всегда найдется. Расскажите мне лучше, как там мои родственники, все ли целы после войны?

Алена как-то опустила голову:

– Отец твой, Коля, погиб на войне – была на него похоронка.

– А мамка?

– Мать твоя, Ефросинья, вернулась, но вся больная, надорвалась она от тяжкого труда на чужбине, где-то на Украине; сейчас живет с Егором. Последнее время слегла. Плохо себя чувствует, но очень ждет тебя. Сестер твоих, Клаву и Веру, брат Егор пристроил в приют, где-то в Подмосковье. Сестра моя, твоя тетка Ольга, вернулась с эвакуации живой и невредимой, я живу с ней, и мы строим себе домик. Остальное все узнаешь от своих, иди, ждут тебя твои родные, а мы пойдем, освежимся, искупаемся.

И она махнула рукой в сторону реки Навли, которая на фоне яркого солнца серебрилась и звала к себе. Николай засмотрелся на прекрасное стройное тело Алдоньи, которое манило, влекло к себе, на девичьи упругие груди, ловя себя на том, что природа влечет молодого мужчину к девушкам, что жизнь только начинается. И он, попрощавшись, с радостью зашагал в сторону деревни. Вслед Алдонья крикнула: