Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

В начале лета 1813 г. поручик Дурова, молодой офицер уланского полка, вышла на службу после взятого по болезни отпуска. Дурова была уникальным офицером российской армии — женщиной, много лет прослужившей в армии и в течение всего этого времени хранившей свою тайну. Подобно всем шедшим на поправку военнослужащим, которые направлялись из России для несения активной военной службы, она получила назначение в Резервную армию, что сильно облегчало задачу пополнения рядов последней ветеранами. Дурову отправили в кавалерийское депо, которое на тот момент переместилось в Слоним, приказав ей и еще трем офицерам «откармливать усталых, раненых и исхудавших лошадей всех уланских полков». Она добавляла: «…на мою часть досталось сто пятьдесят человек и сорок человек улан для присмотра за ними», что является лишним напоминанием о том, как много сил отнимала забота о лошадях в кавалерийских частях. Каждое утро после завтрака «иду осматривать свою паству, размещенную по конюшням; при мне ведут их на водопой; по веселым и бодрым прыжкам их вижу я, что уланы мои следуют примеру своего начальника: овса не крадут, не продают, но отдают весь этим прекрасным и послушным животным; вижу, как формы их, прежде искаженные худобою, принимают свою красивость, полнеют, шерсть прилегает, лоснится, глаза горят, уши, едва было не повисшие, начинают быстро двигаться и уставляться вперед» [619] Цит. по: Дурова Н. Записки кавалерист-девицы. М., 2005. С. 210–211. .

Наряду с лошадьми Кологривову прежде всего были нужны подготовленные кадры. К зиме 1812 г. в составе кавалерийских полков полевой армии имелось великое множество эскадронов неполной численности, обычно с непропорционально малым числом обер- и унтер-офицеров. По предложению Александра Кутузов создал в большинстве кавалерийских полков три, два или в крайнем случае всего один полностью укомплектованный эскадрон для несения службы в боевой обстановке. Остальные обер-, унтер-офицеры и ветераны были отправлены в помощь Кологривову, работавшему над формированием резервной кавалерии. В ходе весенней кампании 1813 г. Смоленский драгунский полк, например, разместил два эскадрона в расположении полевой армии. Тогда же 18 офицеров и 89 прочих военнослужащих полка были посланы в Слоним для соединения с Кологривовым [620] Годунов В. И., Королев А.Н. История 3-го Уланского Смоленского Императора Александра III-го полка. 1708–1908 г. Либава, 1908. С. 133–134. У Слонима к ним присоединились 8 офицеров и 155 ветеранов из бывшего резервного эскадрона, 7-го, который был развернут в тылу у Ольвиополя в 1812 г. . Изобиловавший статистическими сведениями подробный рапорт о Резервной армии, который Лобанов представил в конце войны, свидетельствовал, что в составе кавалерии Резервной армии было гораздо больше ветеранов и значительно больше обер- и унтер-офицеров по сравнению с пехотой. Если принять в расчет особенности кавалерийской подготовки и службы, этот факт представляется чрезвычайно важным [621] Рапорт озаглавлен «Отношение генерала от инфантерии князя Лобанова-Ростовского с отчетами о распределении в резервы воинов и лошадей». Вместе с сопроводительным письмом от Д.И. Лобанова-Ростовского А.И. Горчакову от 14 апреля 1815 г. (ст. ст.) его можно найти в РГВИА. Ф. 1. Оп. 1/2. Д. 3230. Резервные армейские кавалерийские корпуса направили в ряды действующей армии 543 офицера и 21 699 военнослужащих рядового и унтер-офицерского состава. С момента образования Резервной армии 1749 офицеров, 33 423 ветеранов рядового и унтер-офицерского состава и 38 620 рекрутов прошли службу в ее кавалерийских корпусах. Пехотные корпуса Резервной армии направили в действующую армию 635 офицеров и 61 843 военнослужащих рядового и унтер-офицерского состава. За все время существования Резервной армии в ее рядах прошли службу 3662 офицера, 11 6904 ветерана и 174 148 рекрутов. Важно помнить о том, что в эти данные не включены сведения о «первой волне» подкреплений, отправленной А.С. Кологривовым и Д.И. Лобановым-Ростовским весной 1813 г., еще до создания Резервной армии. .

Щедрые поступления лошадей, офицеров и опытных солдат во многом объясняют, почему Кологривов достиг успеха в формировании кавалерийских резервов, но не раскрывают всей сути явления. По свидетельству адъютанта Кологривова поэта А.С. Грибоедова, его шеф организовал не только конский лазарет, кузницы и прочие вспомогательные части кавалерийского депо, но и подбирал рекрутов с необходимыми навыками, обучал тех, кто таковых не имел, и организовывал мастерские по изготовлению конской сбруи, седел и пошиву обмундирования, тем самым не только экономя государству крупные суммы денег, но и освобождая себя от излишней зависимости от Комиссариатского департамента Военного министерства [622] Грибоедов А.С. Сочинения. М, 1953. С. 363–367. .

Между мартом и сентябрем 1813 г. Кологривов отправил в полевую армию 106 эскадронов. В ноябре 1813 г. он послал еще 63, и почти столько же было готово к отставке. Д.И. Лобанов-Ростовский большую часть своего времени потратил на досмотр боевых подразделений Резервной армии перед их отправкой в полевую армию. Его отзывы о кавалерии всегда были исключительно лестными. Обычно он выражал удовлетворение и состоянием своих пехотных и артиллерийских резервов, но в артиллерии нарекания часто вызывали лошади, а в пехоте — снаряжение. Хотя он считал большую часть готовой к отправке пехоты хорошо обученной, встречались и исключения. В декабре 1813 г., например, он отмечал, что личный состав резервов, отправляемых в тот момент для усиления корпуса Витгенштейна, слишком молод, и ему требуется больше времени для того, чтобы подготовиться к сражению [623] Статистические данные см. в кн.: Ермолов В. В., Рындин M. M. Указ. соч. С. 136. Замечания Д.И. Лобанова-Ростовского по поводу кавалерийской подготовки см. его рапорт Александру I от 4 февр. 1814 г. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 125. Оп. 188а. Д. 153. Л. 21; Д. 47. № 135. .

Однако, по всей вероятности, наиболее верными были суждения иностранцев, поскольку они имели склонность к аргументированным сопоставлениям. 8 июня 1813 г. сэр Роберт Вильсон наблюдал, как Александр проводил смотр резервов лейб-гвардии и гренадер, только что прибывших из Петербурга и Ярославля. Зная о том, что они находились на марше три последних месяца, император был поражен их внешним видом:

«Тогда эти пехотинцы <���…> и их материальная часть выглядели так, словно они только что покинули казармы для участия в параде. Всадники и их лошади выглядели столь же свежими. Воины и лошади в России представляют собой исключительно поразительный материал для военной службы. Если бы английские батальоны прошли одну десятую часть такой же дистанции, они бы хромали в течение последующих нескольких недель, а от их первоначального снаряжения остались бы одни воспоминания. Все наши лошади охромели бы, а их спины были бы натерты настолько, что к ним невозможно было бы прикрепить седла» [624] General Wilson's Journal. P. 147. .