Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

На этот раз, однако, основные лавры достались не офицеру, а рядовому солдату. Леонтий Коренной был гренадером третьего батальона лейб-гвардии Финляндского полка. Подобно большинству гренадеров лейб-гвардии, он был высок ростом и широкоплеч. Ветеран, служивший в полку с момента его образования, он до этого нес службу в Кронштадтском гарнизонном полку. Женатый человек, среди гвардейцев Финляндского полка Коренной был известен как «дядя». Под Бородино он получил награду за отвагу, проявленную им в стрелковой цепи. Теперь же Коренной превзошел самого себя. Госса представляла собой деревню с каменными домами, садами, обнесенными крепкими оградами, и многочисленными узкими улочками. Среди накатывавших и отступавших волн нападавших командир третьего батальона лейб-гвардии Финляндского полка, полковник А.К. Жерве вместе с несколькими офицерами оказались отрезанными неожиданной контратакой французов. Поначалу вместе с горсткой боевых товарищей, а затем в одиночку Коренной сдерживал французов, пока русские офицеры перебирались через стены и бежали к основным силам своего батальона.

К чести французов следует сказать, что они не только взяли Леонтия Коренного в плен, но и представили Наполеону, который похвалил его за храбрость и распорядился, чтобы ему обеспечили хороший уход. Поскольку во французской армии было предостаточно собственных героев, подвиг Коренного должен был быть поистине выдающимся, чтобы к нему отнеслись подобным образом. Он вернулся в свой полк к концу сражения, где сотоварищи встретили его как человека, который практически воскрес из мертвых. Бюст Коренного занимал почетное место в казармах Финляндского полка вплоть до 1917 г., а в честь него самого была сочинена полковая песня («Мы помним дядю Коренного») [768] Гулевич С.А. История лейб-гвардии Финляндского полка. С. 312–315. .

В то время как Леонтий Коренной стяжал славу, Памфил Назаров участвовал в сражении вместе с гвардейцами Финляндского полка. Он вспоминал, что великий князь Константин Павлович проехал вдоль рядов полка перед началом выдвижения на Госсу, распорядился, чтобы гвардейцы зарядили ружья, и отдал приказ о наступлении. Подобно многим своим товарищам, во время атаки Памфил был ранен (в правую ногу выше колена), не успев даже дойти до деревни. Он также вспоминал, что его шинель была искромсана пулями. Памфил упал без сознания и потерял много крови. Его удивило, насколько горячей показалась ему его собственная кровь. кое-как он самостоятельно проковылял два километра и добрался до места, где ему смогли оказать медицинскую помощь. По пути он еще раз потерял сознание и находился на волосок от смерти, поскольку мимо него постоянно со свистом пролетали пушечные ядра. Когда он добрался до места оказания первой помощи, он обнаружил там полковые боеприпасы, военных музыкантов и докторов. После того, как его перевязали, Памфил добрался до костра, у которого и провел ту холодную дождливую ночь. Полковой товарищ преподнес ему щедрый дар в виде двух соленых огурцов. В течение ночи рана сильно кровоточила. Наутро Памфилу сделали повторную перевязку, затем он отправился в тыл, неся с собой солдатский мешок и используя ружье вместо костыля. За несколько дней ходьбы его нога распухла, и в конечном счете ему пришлось разыскать телегу, которая отвезла его в госпиталь. Наконец, 28 октября он добрался до полевого госпиталя в Плауэне, где было так много раненых, что ему пришлось разместиться в часовне. С другой стороны, там присутствовало много немецких докторов и фельдшеров. К тому времени с момента последней перевязки прошло двенадцать дней, и в рану Памфила попала инфекция. Последующие дни прошли в сильных мучениях: дважды в день в рану при помощи большой иглы вводили корпию, пропитанную мазью. Обратно в полк Памфил вернулся только к началу 1814 г. [769] Записки солдата Памфила Назарова. С. 536–537.

Однако жертвы, принесенные Памфиловым и его боевыми товарищами, оказались не напрасными. Госсу удалось удержать, отбив мощную контратаку Наполеона. В тот вечер молодой офицер из штаба А.П. Ермолова поставил на руинах Госсы импровизированную пьесу Ж. Расина «Федра». С тактической точки зрения, первый день Лейпцигского сражения окончился вничью. Не считая захваченных Г.Л. Блюхером деревень к северу от Лейпцига, обе армии остались практически на тех же позициях, что и в начале дня. На самом деле, однако, ничья означала победу коалиции. Если Наполеон собирался удержать Германию, ему было необходимо нанести решительное поражение союзникам в первый день. В противном случае союзники, имевшие поблизости 100 тысяч свежих войск, получали подавляющее преимущество. Это должно было стать ясно Наполеону к ночи

16 октября, хотя, как это всегда бывает, ситуация видится гораздо яснее в ретроспективе, нежели вечером накануне сражения. Разумнее всего для Наполеона было бы незамедлительно начать организованное отступление: увести обозы подальше и как можно скорее и возвести дополнительные переправы через Эльстер, чтобы не зависеть от одного единственного моста, что было очень опасно. В действительности распоряжения об отступлении были даны лишь вечером

17 октября, да и тогда ничего не было сделано для того, чтобы облегчить французской армии выход из Лейпцига и переправу через Эльстер. Вместо этого Наполеон впустую потратил время на разговоры с пленным австрийским генералом М. Мерфельдтом, которого он затем отправил обратно к Францу I, очевидно, надеясь на то, что союзники начнут переговоры, что позволит ему ускользнуть.

Воскресенье 17 октября было очень небогато на события. Ни Бернадот, ни Беннигсен еще не успели прибыть на поле боя, и, поскольку Наполеон не подавал признаков того, что собирается уходить, входившие в коалицию монархи были рады дать своим солдатам возможность отдохнуть и дождаться подхода подкреплений. Единственным примечательным событием в тот день был блестящий бросок гусарской дивизии И.В. Васильчикова, который привел в восхищение старого гусара Блюхера, и в результате которого французы не только потеряли много людей и пушек, но также оттянули свои силы на северо-запад к Галльскому предместью Лейпцига. Отсюда какое бы то ни было дальнейшее отступление было немыслимо: если бы русские прорвались через Галльское предместье к Лейпцигу, линия отступления самого Наполеона и всей его армии была бы отрезана. Однако, получив известия о том, что Богемская армия не будет атаковать в тот день, Блюхер был вынужден отложить штурм Лейпцига с севера, который намеревался предпринять Остен-Сакен, до 18 октября [770] Хорошее описание атаки И.В. Васильчикова приводится в кн.: Smith D. 1813 — Leipzig… P. 166–168. .