Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Еще большую пользу Россия могла извлечь из австро-прусского соперничества. Урок, вынесенный Габсбургами и Гогенцоллернами из событий Семилетней войны, состоял в том, что их безопасность, не говоря уже о будущей экспансии, зависели от доброй воли России. Екатерина II умело провела своеобразный аукцион на получение поддержки России. К 1770-м гг. она пришла к правильному выводу о том, что наибольшие территориальные приращения ожидали Россию на южном направлении — в борьбе против Османской империи. С этой точки зрения Австрия представляла для России гораздо больший интерес, чем Пруссия. Тогда императрица милостиво позволила Вене выиграть аукцион на получение поддержки России. В обмен на нее австрийцам пришлось заплатить высокую цену. В 1788 г. они оказались втянутыми в дорогостоящую войну против Османской империи, которая отвечала русским, а не австрийским интересам.

Уже к началу наполеоновских войн многие спорные вопросы, из-за которых Австрия пошла войной против России в 1914 г., стали причиной возникновения разногласий между двумя империями. Прежде остальных следует назвать страх Австрии перед неуклонно растущей мощью России. К 1790-м гг., например, российский флот не просто господствовал на Черном море: мощная его группировка действовала в Адриатическом море, т. е. на задворках империи Габсбургов. В ходе трех войн России против Османской империи в период 1768–1812 гг. российская армия временно занимала территорию нынешней Румынии. Присоединение этих земель к России являлось весьма реальной перспективой, представлявшей серьезную угрозу для австрийских интересов. Мощь России и ее победы над турецкими султанами способствовали появлению многочисленных сторонников России среди христианского населения Балкан. К тому же эти христиане были православными, как и сами русские. В 1804–1812 гг. сербы подняли восстание против османских правителей и с надеждой смотрели в сторону России, ожидая поддержки. В той манере, которая хорошо известна историкам, изучающим внешнюю политику России накануне 1914 г., российские дипломаты колебались между желанием заполучить сербов в качестве лояльного сателлита и опасением, что их честолюбивые замыслы втянут Россию в разрушительный конфликт с империей Габсбургов. С австрийской точки зрения, хуже было то, что Россия получала все новых сторонников в рядах православного населения Австрийской империи, которое во второй половине XVIII в. тысячами эмигрировало в степные районы юга России и на Украину [52] Помимо общей истории дипломатических отношений, см., в частности: Heppner H. Der Osterreichisch-Russische Gegensatz in Sudosteuropa im Zeitalter Napoleons // Russland und Osterreich zur Zeit der Napoleonischen Kriege. Wien, 1989. S. 85 ff. .

Изначально Французская революция и последующая экспансия Франции заботили Россию меньше, чем любое другое европейское государство. Екатерина отрицательно относилась к революции и заключила под стражу ряд российских деятелей, придерживавшихся иных взглядов. Она сокрушила «якобинство» в Польше, использовав его в качестве благовидного предлога для уничтожения остатков польской государственности. Однако ни один здравомыслящий человек не стал бы опасаться революции в России по французскому сценарию. В России не было «третьего сословия». В той форме, в какой оно существовало, оно представляло собой средний класс профессиональных работников, большая часть которых имела иностранное происхождение и находилась на государственной службе. Русские купцы и ремесленники, за редким исключением, были глубоко традиционны, являясь православными по мировоззрению и преданными монархии людьми. Передовое общественное мнение, по-прежнему представленное почти исключительно выходцами из дворян, рассматривало монархию как наиболее просвещенную силу в России и видело в ней источник модернизации и европеизации империи. В стране, пережившей Пугачевское восстание, идея массовой революции являлась анафемой для любого образованного или имевшего земельную собственность российского подданного [53] Хорошее введение в проблему эволюции средних слоев русского общества см.: Wirtschafter E. К. The Groups Between: Raznochintsy, Intelligentsia, Professionals // The Cambridge History of Russia. Vol. 2: Imperial Russia, 16891917. University of Cambridge Press, 2006. P. 245–263. Сохраняет свою значимость следующая работа о государстве и обществе в эпоху Наполеона: Riasanovsky N. A Parting of Ways: Government and the Educated Public in Russia 1801–1855. Oxford, 1976. .

Что касается территориальной экспансии Франции, то поначалу Россия имела возможность спокойно наблюдать за ней со стороны. Франция находилась на другом конце Европы. Ей было необходимо расширить свои границы, прежде чем она могла бросить вызов интересам России. Напротив, любое продвижение французских войск означало бы их вступление на территорию Рейнланда и Бельгии и затрагивало коренные интересы монархии Габсбургов и Великобритании. Поскольку на другом конце Европе переплетались интересы Великобритании, Франции, Австрии и, вероятно, даже Пруссии, Россия могла не опасаться за свою безопасность и продолжать уверенно отстаивать свои собственные интересы, в сферу которых не в последнюю очередь входила Польша [54] Хорошим введением в эту проблему является книга: Lukowski J. The Partitions of Poland. Harlow, 1999. .

К концу 1790-х гг. Россия более не могла позволить себе столь же спокойно взирать на происходящее. Действительно, захват Францией Рейнланда, Швейцарии, Нидерландов и части Италии означал усиление французской мощи, которое начинало вызывать беспокойство. По мере того как направление экспансии французского императора смещалось в сторону восточного Средиземноморья и даже Египта, принадлежавшего Османской империи, у Павла I появлялись основания для присоединения ко Второй коалиции. Однако то, каким образом он это сделал, свидетельствовало о том, что он рассматривал Россию как вспомогательную силу в войне, на переднем крае которой находились Австрия и Великобритания. Более того, в тот самый год, когда российская армия вступила в войну, Павел I рассорился со своими союзниками. К последнему году своего правления Павел полностью изменил свою позицию. Россия вышла из коалиции, прервала торговые отношения с Великобританией, встала во главе нового союза государств в защиту морских прав нейтральных государств и даже отправила казачий корпус в невообразимую экспедицию в направлении Индии. К моменту убийства Павла I в марте 1801 г. Россия по большинству своих целей и замыслов стала союзником Франции в войне последней против Великобритании.

Новый российский император Александр I немедленно возобновил добрые отношения с Англией, однако его основным приоритетом с самого начала было стремление держаться в стороне от затруднительных ситуаций, возникающих в сфере международных отношений, и посвятить себя внутренним преобразованиям. Только в 1804 г. русско-французские отношения начали сползать к войне. Главная причина этого заключалась в том, что геополитические соображения, сподвигшие Россию примкнуть ко Второй коалиции, вновь стали актуальными, только в еще более острой форме. Франция заметно усилилась по сравнению с 1798 г. Под давлением Франции Священная Римская империя начала разрушаться, а границы Германии перекраивались без учета интересов России. Провозгласив себя королем Италии в 1804 г., Наполеон не просто утверждал свое господство на Аппенинском полуострове: он также закладывал основы французской экспансии в направлении восточного Средиземноморья, Балкан и Константинополя. Эти существенные соображения дополнялись реакцией, вызванной аморальным поступком Наполеона, когда тот арестовал, а затем приказал расстрелять герцога Энгиенского — младшего члена находившейся в изгнании королевской семьи, которого Наполеон выкрал с территории, принадлежавшей тестю Александра I. Многие французские роялисты, бежавшие из страны, проживали в Петербурге, и российская знать в убийстве герцога Энгиенского увидела подтверждение того, что Наполеон являлся прямым продолжателем якобинского террора. Сам Александр в гораздо меньшей степени разделял взгляды легитимистов, чем это было свойственно высшему свету Петербурга, однако случай с герцогом Энгиенским был отнюдь не единственным примером, демонстрировавшим презрение главы французского государства к международным соглашениям и нормам [55] Hartley J. Alexander I. London, 1994. P. 58–72; Орлов А.А. Союз Петербурга и Лондона. M., 2005. С. 7 и далее. .