Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

К тому моменту, однако, ключевой проблемой давно уже являлись не конкретные причины разногласий между Францией и Россией, а явные признаки того, что Наполеон готовил массированное вторжение на территорию Российской империи. В начале января 1812 г. военный министр Франции кичился тем, что наполеоновская армия еще никогда не была столь хорошо экипирована, обучена и снабжена всем необходимым для предстоящей войны: «Мы делали приготовления на протяжении более пятнадцати месяцев». При той уверенности в своих силах, которая имелась у французов до 1812 г., не удивительно, что эти слова были услышаны русским шпионом. Русским действительно были исключительно хорошо известны намерения и приготовления французов. Уже летом 1810 г. группа молодых и хорошо подготовленных офицеров была направлена в качестве атташе в российские миссии, располагавшиеся при княжеских дворах на территории всей Германии. Их задача состояла в сборе разведданных. Внутри Германии главным источником разведывательной информации являлась российская миссия в Берлине, с января 1810 г. возглавляемая X.А. Ливеном. Большая часть подразделений наполеоновской армии, готовившихся к вторжению в Россию, либо дислоцировались в Пруссии, либо должны были быть переброшены через ее территорию. Поскольку пруссаки питали неприязнь к французам, сбор исчерпывающих сведений о самих подразделениях и их перемещениях не представлялся сложной задачей [128] Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121. СПб., 1906. С. 196–202. Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году. М., 2005. С. 51–55. .

Однако гораздо более важным источником разведданных служили дипломатические и военные представители России в Париже. П.А. Толстой был отозван в октябре 1808 г., а вместо него послом к Наполеону был назначен А.Б. Куракин. К 1810 г., однако, Куракин был практически выведен из игры усилиями не только Наполеона, но также Александра и Румянцева. Произошло это отчасти потому, что и без того страдавший от подагры российский посол получил сильные ожоги во время пожара в австрийском посольстве, который случился в начале 1810 г. во время бала, данного по случаю женитьбы Наполеона на эрцгерцогине Марии-Луизе. Другая причина состояла в том, что Куракин был оттеснен на второй план двумя более молодыми и исключительно талантливыми российскими дипломатами в Париже.

Одним из них был граф К.В. Нессельроде, служивший в качестве заместителя главы российской миссии сначала при Толстом, а затем при Куракине. На самом деле Нессельроде через M.M. Сперанского секретным образом общался напрямую с Александром I. Вторым из упомянутых дипломатов был А.И. Чернышев, являвшийся собственно не дипломатом, а офицером Кавалергардского полка, флигель-адъютантом Александра I и бывшим императорским пажом. В момент назначения заместителем главы русской дипломатической миссии в Париже Нессельроде было 27 лет. Когда Чернышев впервые был послан Александром с личным посланием к Наполеону, ему было всего 22 года. Во многом благодаря своим безукоризненным действиям в Париже в столь решающий момент оба сделали выдающиеся карьеры. Нессельроде в конечном итоге стал министром иностранных дел, а Чернышев на протяжении нескольких десятилетий занимал пост военного министра.

Эти два молодых человека сильно отличались друг от друга. К.В. Нессельроде был родом из знатной семьи, проживавшей на территории Рейнланда. Карьера его отца на службе электора Палатина закончилась драматическим образом, когда электор не разделил страстного увлечения своей жены молодым графом Вильгельмом. По окончании службы у королей Франции и Пруссии Вильгельм фон Нессельроде служил российским посланником в Португалии, где и родился его сын Карл, крещенный в англиканской церкви английской дипломатической миссии в Лиссабоне. До своего совершеннолетия К.В. Нессельроде ни разу подолгу не жил в России, но его последующая женитьба на дочери министра финансов Д.А. Гурьева укрепила его положение в петербургском обществе. Нессельроде был спокойным, тактичным человеком, временами даже имел обыкновение держаться в тени. Эти его качества не позволили некоторым наблюдателям заметить его выдающийся ум, утонченность и решительность.

Никто и никогда не называл А.И. Чернышева скромным. Напротив, он умел гениально себя подать. Чернышев был выходцем из русской знати. Его дядя А.Д. Ланской был одним из любовников Екатерины II. А.И. Чернышев впервые привлек к себе внимание императора Александра на балу, который был дан князем А.Б. Куракиным в честь коронации царя в 1801 г. Самообладание, остроумие и самоуверенность 15-летнего Чернышева тотчас поразили императора и стали причиной того, что он был избран в число императорских пажей. Это было хорошим стартом для карьеры элегантного и привлекательного молодого человека, блиставшего в обществе и всегда любившего быть в центре внимания. Чернышев как-то писал своему приятелю-офицеру, что «он был полон того благородного честолюбия, обязывающего всякого, кто его ощущает, сделать так, чтобы о нем услышали». Это, безусловно, являлось чертами его автопортрета. Однако честолюбие и светский лоск были отнюдь не единственными качествами, присущими Чернышеву: он был человеком выдающегося ума, храбрости и твердости. Хотя он являлся великолепным солдатом, его мировоззрение, как и у многих других образованных офицеров, происходивших из знатных семей, не ограничивалось узкими рамками военного мира. Подобно Нессельроде, который в своих докладах порой затрагивал проблемы большой стратегии, Чернышев также был прекрасно осведомлен о политической составляющей наполеоновских войн [129] Цитата взята из письма Чернышева Румянцеву от 6/18 июня 1810 г., см.: Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121. С. 55–58. .

Вместе эти двое молодых людей руководили шпионской сетью в Париже. Им помогало то, что они сходились во взглядах относительно намерений французов и крепко сдружились. В целом, как и следовало ожидать, источники Нессельроде находились в дипломатической среде, а Чернышева — в военной, однако нередко их пути пересекались. Нессельроде, например, раздобыл сведения о военных ресурсах герцогства Варшавского. Он потратил немалую сумму на приобретение секретных документов, заплатив за некоторые из них по 3–4 тыс. франков. Как выяснилось, сведения эти поставляли действовавший французский министр полиции Жозеф Фуше и бывший министр иностранных дел Шарль-Морис де Талейран, однако Нессельроде — весьма благоразумно — в своих донесениях не упоминает об участии в этом каких-либо иных лиц и о порядке передачи денег в обмен на документы.

Информация, которую он получал за деньги или иными способами, касалась самых различных тем. В одном донесении, например, речь шла об эксцентричности Наполеона, его привычном режиме питания и усиливавшейся забывчивости в период его пребывания во дворце Рамбуйе. Учитывая то, в какой мере сохранение империи Наполеона и судьба Европы зависели от жизни и здоровья одного человека, эти доклады представляли определенную ценность. Нессельроде умолял Сперанского следить за тем, чтобы эти материалы попадали исключительно к нему и Александру, а упоминание о них не выходило за пределы этого круга. Подобные детали о поведении Наполеона носили столь личный характер, что любая утечка информации привела бы к тому, что ее источник был бы немедленно раскрыт. Нессельроде обратился с аналогичной просьбой соблюдать полнейшую секретность в отношении другого приобретенного им документа, в котором раскрывались детали разведывательной деятельности противника на западных рубежах Российской империи и назывались имена многих агентов. Он добавлял, что источник, из которого он получил данный документ, представляет чрезвычайную важность и при условии соблюдения мер безопасности может и в будущем поставлять подобного рода сведения. Ключевым моментом здесь было то, что российская контрразведка должна была вести наблюдение за упомянутыми лицами, но арест их должен был произведен таким образом, чтобы ни в коем случае не раскрыть источник информации [130] Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nesselrode… Vol. 3. Paris, s/a. P. 375–379. .