Герман Нагаев - Второй фронт

Придя к себе в кабинет, когда уже сквозь тучи пробивался рассвет, он сел за стол и тут же уснул…

В девять часов его растолкал помощник Копнов.

— Сергей Тихонович, звонил Васин, просил вас разбудить.

— Случилось что-нибудь? — приподняв голову, спросил Махов.

— Случилось, Сергей Тихонович, — дрожащим, радостным голосом сказал Копнов. — Только передали сообщение о провале немецкого плана окружения и взятия Москвы.

— Неужели? Вот радость! — воскликнул Махов. — Я этого давно жду. А ну выкладывай все, что знаешь.

— Газет еще нет, но я записал.

Махов, встряхнувшись, откинулся на спинку кресла.

— «Поражение немецких войск на подступах Москвы».

— Так и сказано: «поражение»?

— Да, так. Я записал лишь главное.

— Давай, давай!

— «Шестого декабря тысяча девятьсот сорок первого года войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери».

— Вот это сообщение! — могуче вздохнул Махов. — Жарь дальше, Валентин.

— Дальше идут цифры.

— Давай и цифры — все годится!

— «Захвачено и уничтожено без учета действий авиации: танков — тысяча четыреста тридцать четыре».

— Ого! — одобрительно воскликнул Махов.

— «Автомашин — пять тысяч четыреста шестнадцать, орудий — пятьсот семьдесят пять, минометов — триста тридцать девять, пулеметов — восемьсот семьдесят. Потери немцев… составляют свыше восьмидесяти пяти тысяч убитыми».

— Вот оно, настоящее-то! Вот когда собралась с силами Россия! — радостно ударил по столу тяжелыми кулачищами Махов. — И у нас дела налаживаются. Ну, теперь держитесь, фашисты!..

Наступление под Москвой продолжалось. Немцы, ошеломленные внезапными сокрушительными ударами, бежали в панике, бросая оружие, машины, пушки, танки… Опомнившись и немного оправившись от потрясения, они стали цепляться за каждый бугор, за каждое строение, пытаясь организовать оборону.

Но как нельзя сдержать лавину, обрушившуюся с гор, так же невозможно было сдержать яростное наступление русских, катившееся, как грозное цунами, круша и уничтожая на своем пути сопротивление разрозненных немецких частей.

Были освобождены подмосковные города: Рогачев, Яхрома, Истра; на юге — Ясная Поляна, Богородицк, Сталиногорск; на севере — Солнечногорск и Клин. Шестнадцатого декабря — Калинин.

Успехи Красной Армии до слез пронимали людей, живших до сих пор в тревоге и страхе, вселяли в них уверенность и надежду.

Настроение сразу переменилось. На заводе поднялась производительность. Даже «нытики», которые всегда находятся в большом коллективе, перестали роптать, что третий месяц работали без выходных…

Как-то утром, идя на работу рядом с отцом, Егор снова начал разговор, от которого Гаврила Никонович отмахнулся еще неделю назад. Начал осторожно, издалека:

— Ну, что, отец, как ты смотришь на нашу победу под Москвой?

— Чего спрашиваешь? Видишь, рабочие чуть не с песнями шагают…

— Теперь, наверное, не скажешь, что «не до этого…»?

— О чем ты? Что-то не пойму?

— Да о том же… Хочу пригласить мастера Никонова, что спас меня, когда я заболел в Северограде.

— А… Ну, что он? Как, поправился?

— Уж давно работает… Хочу к нам пригласить со всей семьей — пусть знают уральцев! — эту фразу Егор ввернул нарочно, чтоб польстить отцу.

— А велика ли у него семья?

— Целая рабочая династия! — усмехнулся Егор. — Их — Никоновых — на заводе чуть не шестьдесят человек.

— Не все же придут?

— Не пугайся, отец, придут только трое: он с женой и дочка. Есть еще сын, но он воюет.

— Ну-к, что ж… зови! Надо, чтоб наши рабочие семьи познакомились и подружились. Я слышал, что по случаю успехов под Москвой обещали дать выходной. Мне самому охота поговорить со старым североградским мастером… Зови!..

В воскресенье, как и было обещано, дали выходной. Гости были приглашены на пять часов, потому что завтра и им, и хозяевам предстояло вставать по гудку. Егор, встав пораньше, наколол и наносил дров для плиты, и Варвара Семеновна с Полиной Андреевной принялись хлопотать на кухне. Когда гости пришли, у них уже все было готово…

Егор, встретив Никоновых в передней, помог раздеться, привел в столовую, где ждали родители.

Гаврила Никонович — усатый, могучий, взглянув приветливо на худенького, узколицего, с небольшой бородкой Никонова, крепко пожал его небольшую жилистую руку.

— Рад познакомиться с представителем североградского пролетариата.

— И я рад встрече с потомственным уральским мастером, — глуховатым голосом, но с душевной теплотой, сказал Илья Нилович.

— Я слыхал, что у вас на заводе целая династия Никоновых? — не выпуская его руку из своей, сказал Гаврила Никонович.

— Да, нас несколько поколений работает. Наш завод один из старейших в России — ему скоро полтора века.

— Наш, на котором мои деды-прадеды выросли, однако постарше будет. Ему скоро двести пятьдесят стукнет.

— Ишь, ты! — удивился Илья Нилович и весело воскликнул: — Тогда привет рабочему классу седого Урала!

— Спасибо, Илья Нилович! Спасибо! — легонько хлопнул его по плечу Гаврила Никонович и пожал руку Анне Романовне. — Душевно рад познакомиться…

Вдруг его взгляд остановился на миловидной, худенькой девушке, смущенно глядящей на него большими светло-карими глазами.

— Никак дочка? — спросил он, вспомнив, что Егор говорил ему о дочери.

— Да, Поля! Наша младшая! — сказала Анна Романовна, поправив дочке легким взмахом руки короткие каштановые волосы.

— Вижу, мамина копия! — улыбнулся Гаврила Никонович. — Рад! Рад! — и ласково пожал худенькую, но твердую руку.

— Никак уже работаете?

— Да. У вас на танковом, — смело ответила Поля.

Егор познакомил гостей с тещей, с женой, с братом, с Ольгой и, указав на сидевшего в углу Сашку, спросил Никонова:

— Узнаете крестника своего, Нилыч?

— А, Саша! Ишь какой вымахал! Ну, здравствуй!

— Здравствуйте, Илья Нилович, — Саша встал, протянул руку.

— Учишься?

— Работаю сверловщиком! — не без гордости ответил Саша. — Сейчас не до ученья.

— Верно судишь, сынок. Верно! Ученье не уйдет. Ты еще своего достигнешь.

— Прошу за стол дорогих гостей, — сказала Варвара Семеновна. — А меня извините, пойду хлопотать.

— И я с вами. Можно? — быстро спросила Поля. — Я все умею. Буду вам помогать.

— Да ведь вы, Поля, чай, в гости пришли.

— Ну так что же! Я помогу и вернусь.

— Ну, пойдем, милая, коли ты такая быстрая, — и Варвара Семеновна ушла в кухню, но тут же вернулась.