Владимир Першанин - «Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Несмотря на то что Зееловские высоты обороняла армия численностью двести тысяч человек, он знал, что им противостоит маршал Жуков, известный своими победами и способный на самые неожиданные решения.

Так оно и получилось. Во второй половине дня началось массовое наступление бронетанковых частей. Пока это были передовые отряды, но за этим шагом угадывался предстоящий мощный натиск.

Танки и тяжелые русские самоходки атаковали сразу на нескольких участках. Теперь они прорвались на высоту по узкой, почти непроходимой дороге вдоль оврага.

Из-за нехватки людей там находилось лишь боевое охранение, вооруженное гранатометами и фаустпатронами. Имелась также противотанковая пушка, которая была уничтожена вместе с группой охранения. Бой вел единственный «Тигр», который воевал пока в одиночку и которому требовалась подмога.

Майор среагировал быстро. Он отлично понимал, с какой стремительностью расширяются вбитые в оборону клинья.

Снимать с позиций противотанковые пушки и перебрасывать на новое место требовало довольно много времени. Он без колебаний отдал приказ срочно выдвинуть на правый фланг три штурмовых орудия из резерва и взвод саперов-подрывников.

Решение было верным. Пока он отдавал распоряжение, ему сообщили, что по той же самой дороге вдоль оврага поднимаются наверх еще три русских «тридцатьчетверки» и тяжелая самоходка с десантом на броне.

На левом фланге под прикрытием двух тяжелых самоходок также готовились к наступлению русские танки. Но склоны были крутые, и «тридцатьчетверки» выбирали места для броска наверх.

— Пусть пробуют, там все заминировано, — сказал майор своему заместителю. — Разберемся и с теми и с другими.

Заместитель, капитан, занявший эту должность после тяжелого ранения под Варшавой, машинально кивнул. Он не разделял оптимизма своего шефа. Не менее двадцати танков и самоходных установок наступают на их укрепрайон, а майор будто не понимает всей опасности.

На самом деле майор четко осознавал всю серьезность положения. Русские будут штурмовать, пока не пробьют коридор в направлении Берлина. Тем более ими командует Жуков. Для достижения своей цели он будет бросать в наступление все новые и новые танковые части, не обращая внимания на потери. Зееловские высоты станут лишь временной преградой на пути Красной Армии. Но показывать подчиненным свою неуверенность майор не хотел.

Среди его солдат и офицеров, готовых воевать до последнего, достаточно тех, кто уже потерял веру в победу. Их удерживает дисциплина и страх за семьи, с которыми расправятся победители (так утверждает Геббельс). Лучше придерживать свои эмоции и не сеять пессимизм.

— Возьмите мотоцикл и двигайте на правый фланг. Держите со мной постоянную связь, — надевая каску, приказал своему заместителю майор. — Я гляну, кто к нам ломится слева.

Узкий подъем по склону оврага лишь с большой натяжкой можно было назвать дорогой.

Четыре танка и два «зверобоя» сумели подняться наверх. Многотонная масса машин сдвинула пласты влажной земли. В одном месте обрушился целый уступ, дорога сузилась до предела. В некоторых местах ее пересекали глубокие трещины, которые могли вызвать новые обвалы.

Следующие три танка хоть и с трудом, но взбирались наверх. Самоходке Алексея Воробьева не везло — она угодила на оползень.

Будь механик-водитель менее опытным, тяжелая самоходка рухнула бы вместе со сползающей почвой в овраг. Механик развернул машину на сорок пять градусов и, рискуя перевернуться, сумел увести «зверобой» из зоны оползня.

Самоходка весом сорок шесть тонн застыла поперек склона в нескольких шагах от обрыва. Десант рассыпался в стороне, растерянно глядя на машину, готовую рухнуть вниз. Растерялся и лейтенант Воробьев, впервые попавший в такую ситуацию.

По лицу механика стекали крупные капли пота. Двигатель работал на малых оборотах, а нога давила на педаль сцепления. Сержант знал, что глушить мотор нельзя, но и малейшее движение могло снова вызвать оползень.

— Ну что, рискнем, лейтенант? Двинем помалу…

Запищала рация. Один из опытных танкистов подсказывал снизу:

— Только не газуй. Взбирайся потихоньку вверх на малом ходу… шагом.

— Шагом, — повторил лейтенант и напряженно усмехнулся.

Когда машина тронулась, с кормы, оборвав крепления, полетели ящики со снарядами. Все невольно ахнули. Вниз катились массивные гильзы, гаубичные головки. От взрыва спасли предохранительные колпачки, которые не смялись от ударов о влажную почву.

Через десяток минут самоходка вскарабкалась наверх. Механик выключил перегревшийся двигатель, в котором что-то булькало и дымило. Экипаж не успел прийти в себя и отдышаться, заглядывая в глубокую расщелину, из которой вряд ли бы выбрались живыми.

Впереди снова ударили орудийные выстрелы, послышались взрывы. Лейтенант Воробьев вытер пот со лба и крикнул десантникам:

— Не отставать!

Три немецких штурмовых орудия «штурмгешютце», или «штуги», как их чаще называли, двигались навстречу танкам и самоходкам.

Это были машины одной из последних модификаций, с лобовой броней семь сантиметров и длинноствольными пушками.

Сравнительно небольшой калибр компенсировался высокой начальной скоростью снарядов, точностью наводки, наличием в боезапасе кумулятивных зарядов, способных на расстоянии шестисот метров пробить броню любых танков или самоходок.

Все три машины вынырнули внезапно. Выстрелы разнокалиберных орудий ударили, обгоняя друг друга, дробно, словно очередь огромного пулемета. Торопились и наши, и немецкие наводчики, в цель никто не попал.

Пока экипажи Чистякова и Астахова перезаряжали свои тяжелые гаубицы, «штуги» успели выстрелить несколько раз. В ответ летели снаряды единственной уцелевшей «тридцатьчетверки».

Немецкие артиллеристы выбрали главной целью русские «зверобои» — они представляли наибольшую опасность. Самоходка Родиона Астахова получила попадание кумулятивным снарядом. Расстояние было велико и броню не пробило.

Машину встряхнуло, а на лобовой части рубки появилась оплавленная вмятина, которая с полминуты светилась малиновым жаром раскаленного металла. Мелкие осколки брони вонзились в наводчика. Оказывать ему помощь времени не было, старший лейтенант Астахов ловил в прицел немецкую «штугу».

Сержант вскрикнул, зажимая раны. Заряжающий тоже получил несколько осколков, но они лишь оцарапали, обожгли его, разодрали танкошлем.

«Зверобой» Чистякова получил удар в верхушку рубки. Бронебойный снаряд отрикошетил, но толчок был такой сильный, что капитан едва удержался на своем сиденье. Васю Манихина опрокинуло на спину вместе с гаубичной гильзой, которую он крепко прижимал к груди. Хотел выругаться, но зашлось дыхание. Он с трудом поднялся и перезарядил орудие.