Владимир Ераносян - Колорады

— Есть! — чуть ли не щелкнул каблуками обезумевший от нагромождения событий Глеб Брусника.

— Молодец… — похвалил его американец, едва не потрепав за щеку, и Брусника едва не растаял в подобострастном экстазе.

— Рад стараться! — отчеканил он первое, что пришло на ум.

Как только входная дверь захлопнулась, Глеб на мгновение стряхнул с себя паническую трусость и стремглав помчался вниз, в подвал. Марта там. Ее надо доставить! Так приказал американец! Как же так?! Что он натворил? Куда-то не туда завела его активная жизненная позиция. Как-то все не так, как хотелось бы. Ладно, этот неблагодарный Денис… Марта ведь. Она такая красивая. Она могла быть с ним… Теперь он богат. Успешен. Как поступить, когда все так похоже на западню? Ему вдруг показалось, что в той яме залег не полумертвый Денис, а он сам. Грязь. Смрад. Мерзкие ощущения.

— Марта! Марта, ты здесь? — искал в темноте, между полок с закруткой, очумевший от безысходности Брусника. — Я без фонарика. Откликнись. Знаю, что ты здесь. Где ж тебе еще быть-то…

Марта вышла на просвет.

— Чего тебе?

— Я это. Тебя, это… К себе просят.

— Кто просит?

— Американец зовет.

— Что ему нужно?

— Ты. Запал он на тебя, Марта, — словно откровение, выпалил Брусника, — А ты куда это собралась с чемоданчиком своим? Чего без света? Убежать, что ли, надумала? Без Дениса деру дать решила?

— А ты видел его? — не смогла скрыть своего беспокойства Марта.

— Ты зря с ним связалась. Он тебе не ровня! — неожиданно заворковал Брусника. — Что он тебе может дать, кроме геморроя. Будешь вечно прозябать в этой дыре. Смотри, что у меня есть… Айда в стольный град Киев, а можно и куда подальше. Ты кроме Турции небось ничего и не видала с этим солдафоном в тельнике?!

Брусника достал из карманов три увесистые пачки стодолларовых банкнот и протянул их Марте. Она отстранилась от денег, как от заразы, и отпрыгнула от Брусники, словно от чумного.

— Где Денис?! Ты знаешь, где он?! — повторила Марта единственный интересующий ее вопрос.

— Что ж ты прицепилась ко мне. Я что, все знать должен? — отвернулся Брусника.

— Врешь! — почуяла неладное проницательная Марта. — Посмотри на меня, говори, где он?! Что с ним? Ты бы не осмелел так, если б с ним все было в порядке!

Она оттолкнула Бруснику и бросилась к дверце, отделяющей подвальное помещение от дворика.

— Дура, куда поперлась?! — свирепо зарычал Брусника. — В ту же яму попадешь, откуда никому не выбраться. У него оружие нашли! Он обрез прятал. Да стой ты…

Он схватил Марту за подол платья, потянул на себя и прижал к полке. Под тяжестью деревянная стойка треснула, одна банка с соленьями упала и со звоном разбилась.

— Отпусти меня! — вырвалась Марта и снова попыталась выбежать во двор, но Брусника стал еще более агрессивным.

— Сдох он! Сдох. И тебя они не пощадят! Пропустят по кругу. Выбежишь — сразу на хор попадешь. Как жена городского головы. Ты думаешь, они шутки шутят?! Для них мы тараканы. Раздавят и не заметят. Они тебя используют все, а потом в шурф заброшенной шахты сбросят. Или зароют в братской могиле во дворе вот этого самого твоего рая. «Парадиз»… Могила это, а не рай. Валить надо отсюда. Со мной. Больше не с кем!

Марта со всего размаху огрела его по щеке, заорав:

— Врешь, подлец!

Она заехала пощечиной еще раз. Брусника ударил ее в ответ. Кулаком в лицо. Она не почувствовала боли. Но потеряла сознание.

— Что ж ты орешь-то так? Услышат же…

«Ребенок… Наш ребенок…» — блуждали отрывочные мысли.

Она не чувствовала, как Брусника, обезумевший от собственного двуличия, уже разбудивший в себе демона, рвал на ней одежду, причитал, исходясь слюной:

— Уж лучше я… Чем америкос. Я тебя спасти хотел. С таким баблом и в Киев можно было из этой дыры податься. Не оценила. А я дело предлагал.

Дневной свет, ворвавшись в чулан со свистом ветра и скрипом несмазанных дверных петель, на мгновение отвлек Бруснику от очнувшейся Марты. Она воспользовалась секундным замешательством, нащупала осколок от разбитой банки и полоснула насильника по щеке. Брусника завопил от резкой боли. Кровь закапала на купюры. И от этого ему стало еще больнее.

— Ах ты, сука! — Он встал лишь для того, чтобы ударить лежащую девушку ногой. Прямо в живот. Но в итоге получил монтировкой по голове. Уже от меня. Не стоит недооценивать дневной свет из дверного проема, свист ветра и скрип петель. Я вошел без приглашения. Возможно, поэтому успел оказаться в темном чулане до нежелательной развязки, предложив свою кульминацию. Удар был сильным и пришелся в область затылочной области черепа. Поверженный свалился лицом в сырой пол, захлюпав носом. Неужто убил? Да уж. Я, безусловно, не люблю насильников и мародеров, но хочу заметить, что никогда специально их не преследовал и тем более не убивал.

Хозяйке отеля я поведал обо всем, что случилось с ее мужем. О роли в этом происшествии стукача с изуверскими наклонностями, истекающего кровью в целой горе долларов, битого стекла и соленых огурцов. Но главное — о том, что ее муж жив и, судя по всему, тихо залег на дне глубокой ямы, которую стерегут автоматчики.

Я предложил встать, отряхнуться и пройти как ни в чем не бывало мимо них к грузовику. Был шанс спрятать ее под брезентом или закутать в светомаскировочную сетку, ведь ее действительно приказал привезти ненасытный мистер Уайт. В крайнем случае ей можно было залезть в один из котлов полевой кухни. Со сьестными остатками. Прицеп стоял рядом с «зилом», так как повар Тарас свое добро без присмотра не оставлял. Я судорожно искал выход.

Она повиновалась мне. Не потому, что в руках я все еще держал монтировку. Марта, так она мне представилась, доверилась незнакомцу лишь потому, что я действительно только спас ее от неминуемой беды. Она призналась, что беременна. А значит, скорее всего, в сохранении жизни ребенка я тоже невольно поучаствовал. Это согрело мою душу, я даже немного взбодрился, мысленно примерив на себя лавры неуязвимого героя. И, уже по обыкновению, обещал спасти ее мужа. Да, я всегда обещаю кого-то спасти… И более всего не хотел бы приобрести вследствие невыполненных обещаний репутацию балабола. Как же мне не хватало в тот пасмурный день обыкновенного чуда, ну, или хотя бы незаурядного везения, что в принципе одно и то же.

Вернувшийся к столу мистер Уайт рассчитывал очень быстро совладать с оставшимися соперниками, взяв бонусом и миловидную хозяюшку этой гнусной конуры. И он действительно очень бысто «расправился» с Гробом. Поредевший стек из фишек стремительно перекочевал к американцу, и тот напомнил комбату нациков о том, что Гроб должен исполнить свое обещание, а именно — пристрелить виолончелиста. Как договаривались…