Энтони Ричес - Стрелы ярости

Фурий медленно кивнул, глядя трибуну в глаза. Лициний расслабился, решив, что его слова сломили последнее сопротивление.

– Идем, я отведу тебя в резиденцию от губернатора, подальше от любопытных глаз.

В госпитале Фелиция тихим усталым голосом рассказала друзьям, как она оценивает состояние Дубна. Склонившись над центурионом, она внимательно осмотрела пораженный участок и, приблизив лицо к покрытой запекшейся кровью ране, медленно втянула носом воздух.

– Копье, да? Это хорошо, значит, рана неглубокая. Судя по всему, кольчуга сделала свое дело и смягчила силу удара. Дурного запаха, признака инфекции, тоже нет, это хороший знак. Теперь у тебя есть выбор, центурион: я могу дать тебе сонное питье, или обойдемся без него. Боль будет в обоих случаях, но, выпив настоя, ты будешь чувствовать ее как бы сквозь сон, а без него испытаешь все неприятные ощущения в полной мере.

Дубн утомленно закрыл глаза и медленно покачал головой.

– Я и так чувствую себя покойником, так что давай не будем тянуть и сразу с этим покончим.

Лекарь кивнула своим помощникам.

– Привяжите его ноги как следует. Мне понадобятся маленькие хирургические щипцы, уксус, чистые льняные тампоны и дренажная трубка. Да, и еще медовые соты. А вы, господа… – она чуть улыбнулась ожидающим центурионам, – отложите шлемы и жезлы и встаньте вот сюда. Держите ему руки. Когда мы откроем рану, ему будет больнее, чем в момент удара.

Когда часом позже Юлий зашел в госпиталь, Дубн забылся сном на койке. В животе, туго перетянутом бинтами, торчала крохотная бронзовая трубка.

– Надеюсь, он выживет?

Руфий устало кивнул:

– Да, если это зависит от искусства врача. Рану очистили тщательно, но Дубн вынес мучения без единого стона.

Юлий кивнул. Ему на собственном опыте было известно, через что пришлось пройти его товарищу.

– Когда мне пришлось через это пройти, я орал дурным голосом. Рану заполнили медовыми сотами?

Руфий кивнул.

– Я сам их крошил.

– Ну, значит, он поправится. Это обнадеживает.

Марк и Руфий переглянулись.

– Что?

– Да, может, и ничего…

– Но?.. Ладно, центурион Корв, не тяни. Я уже большой мальчик, мне можно сказать всю правду.

Марк нахмурился.

– Фел… Лекарь сказала, что немного задета печень. Повреждения небольшие, но никто не знает, что было на копье. Остается только ждать и надеяться на лучшее.

Юлий глубоко вздохнул и медленно покачал головой.

– Ладно, ничего не поделаешь. Что ж, господа, примипил передал, что вы можете пропустить по стакану вина, а потом лечь спать и приготовиться завтра на рассвете выступить в поход. С первыми лучами солнца мы снова отправляемся на север. Примипил хочет, чтобы мы были свежи и бодры, а не клевали носом после бессонной ночи у постели больного. Ты, Два Клинка, пообщайся со своей дамой, а потом приходи в офицерскую харчевню. Мы будем тебя ждать. Стакан вина тебе не помешает – будешь крепче спать.

Марк кивнул в знак согласия, обменялся с ними обоими дружеским ударом кулака о кулак, осторожно подошел к операционной и заглянул в дверь. Фелиция, склонившись над очередным пациентом, принюхивалась, нет ли запаха гниения. Увидев Марка, она улыбнулась и кивнула.

– Вроде бы все чисто, если мой нос еще способен различать запахи. Давай на сегодня заканчивать. Все остальные могут подождать до завтра, а я пока немного посплю. Подготовьте пациента: сейчас будем чистить рану.

Она подошла к двери, подтолкнула Марка в палату, а потом, обхватив его обеими руками, уткнулась лицом в его грудь и устало прошептала:

– Сколько ты здесь пробудешь?

Он фыркнул в ее волосы, рассмеявшись против воли.

– Около шести часов. Мы выступаем завтра на рассвете.

Фелиция отстранилась и, держа его на расстоянии вытянутой руки, внимательно всмотрелась в его лицо с темными кругами вокруг глаз.

– Ты только вчера из боя. Похоже, опять влез в самую гущу…

Его глаза вдруг затуманились. Мягкий упрек пробил его защиту, и бушевавшие в душе Марка эмоции вырвались наружу против его воли.

– Мы сражались с варварами на севере. Мои лучники дрались так, как я даже представить себе не мог… но очень многие погибли. И Антенох…

Слеза прокатилась по его щеке и упала на кольчугу. Фелиция притянула его голову к своему плечу и замерла, прижавшись к Марку и кусая губы, чтобы самой не расплакаться.

– Бедный мой… Что ж, солдатская доля…

Марк немного отодвинулся и попытался заговорить, но она прижала палец к его губам.

– Не надо… Ты не виноват. Возможно, они были лучниками, а не пехотинцами, как тунгрийцы, но и те и другие – солдаты. Они знали, на что шли, когда поступали на службу. А что касается твоего писаря…

– Он умер, спасая ребенка. Я опоздал. Успел только прикончить тех, кто его убил. Я больше ни на что не гожусь…

– Глупости! – Ее голос стал тверже. Схватившись руками за ворот его кольчуги, она снова притянула его к себе и яростно зашептала: – Ты хороший офицер и добрый человек. Я люблю тебя. Соберись с духом, выспись и возвращайся, когда все закончится. Мне нужен муж, а не мертвый герой, поэтому я хочу, чтобы ты не терял голову.

Он слабо улыбнулся и, прижав ее к себе, нежно поцеловал. Оторвавшись от него, она двинулась к операционной, но на половине пути обернулась со слабой улыбкой на губах.

– А если хочешь запомнить Антеноха живым, не забывай, как он доводил тебя до такого состояния, что ты готов был рвать волосы на голове от злости.

Он улыбнулся ей в благодарность за напоминание о лучших днях.

– Я однажды зашвырнул в него свитком с комментариями к «Запискам о Галльской войне».

– Знаю, он мне рассказывал. Думаю, он даже гордился этим достижением… А теперь иди. Мне надо закончить с пациентом и сделать записи, пока я не забыла, что там нужно написать.

Марк взял шлем и проводил ее до дверей. Мысли его уже были заняты завтрашним походом.

Фурий осушил последний стакан оставленного для него вина и потряс флягу, чтобы убедиться, что там ничего не осталось.

– Пусто. Ублюдки, не могли оставить побольше. Разве такой каплей напьешься!

Поднявшись со стула, на котором он восседал после ухода Лициния, посоветовавшего ему на прощание поскорее лечь спать, бывший офицер в самом мрачном расположении духа поплелся на поиски вина. Обойдя весь дом и так и не найдя никакой выпивки, он натянул сапоги, подошел к входной двери и, осторожно открыв ее, выглянул наружу. Стоявшие на страже кавалеристы Петрианы с непроницаемыми лицами повернулись в его сторону и скрестили копья, преграждая ему выход из резиденции. Закрыв дверь, Фурий ретировался на кухню и принялся методично обыскивать помещение, пока не нашел то, что искал, – кухонный нож с широким лезвием. Вернувшись в отведенную ему комнату в дальнем конце здания, Фурий, используя нож как рычаг, принялся отжимать задвижку запора ставни. Наконец дерево не выдержало и треснуло, открыв ему путь наружу.