Владимир Першанин - Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

– Так, так, – кивал управляющий. Помялся и, не удержавшись, спросил: – В колхозы сгонять всех будете?

Слово «сгонять» неприятно резануло слух. Григорий Иванович Фомин был сам из деревенских. Когда создавались колхозы, ему было тринадцать лет. Жили так себе, бедновато. Ни мать, ни отец в колхоз не рвались, хотя обещали там райскую жизнь. Когда уводили в общественное стадо корову, с матерью сделалось плохо.

Глядя на нее, в голос заревели младшие братья и сестренки. Райской жизни в колхозе не получилось, работали, считай, задаром. Об этом периоде Григорий старался не вспоминать, тем более через три года поступил в военное училище. Там языки распускать не давали.

Политруки читали на занятиях газетные статьи, где описывалась сытная колхозная жизнь и веселый коллективный труд. Попробуй, ляпни что-нибудь лишнее!

Поэтому Фомин на эту тему говорить ничего не стал. Обронил коротко:

– Живите, как живете. Рано еще загадывать, война идет.

– Как не рано? – вскинулся управляющий. – Людям рот не закроешь. При германцах несладко было, а чего от вас ждать, неизвестно.

Когда управляющий ушел, Фомин удрученно покачал головой:

– Наши колхозы для них как пугало.

– Темный народ, – не очень искренне проговорил комбат Болотов.

– Чем же он темный? Вон пианино стоит, чистота кругом. Дорожки песком посыпаны, а в коровнике чище, чем в нашем сельском клубе.

Болотов закашлялся. Он не любил таких разговоров. Мало ли людей за длинные языки пострадали? Старшина разливал суп по цветастым фаянсовым тарелкам. Подняли стопки с водкой:

– Ну, за победу!

– За нее самую.

Уставшие бойцы заснули. Дежурили командиры машин, офицеры-десантники, сержанты. Короткие ночи в июле, но неуютно среди чужих лесистых холмов. Самые бандеровские места.

Очередь Чистякова дежурить наступила во второй половине ночи. Обошли вместе с младшим лейтенантом Толей Архиповым посты. Назначенный вчера командиром десантной роты Архипов проверял посты строго:

– Не вздумайте спать. Бандеровцы в момент весь отряд вырежут.

Бойцы зевали, терли кулаками глаза, но службу несли бдительно. Чистяков и Архипов присели на бугорок, вслушиваясь в ночные звуки. Поговорили о том о сем. Архипов закончил пару месяцев назад пехотно-пулеметное училище, родом был из Астрахани.

– Ты с юга, я – с севера, – негромко засмеялся старший лейтенант. – А встретились чуть ли не в Польше. Как там у вас жизнь, возле Каспия?

– Как везде, – пожал плечами младший лейтенант. – Работа по двенадцать часов, похоронки идут. Страшно представить, сколько людей гибнет.

Чистяков промолчал. Толя Архипов подумал, что командир батареи, по слухам, уничтоживший два «тигра», решит, что он боится. Стал торопливо убеждать Чистякова в обратном:

– Бойцы на победу настроены. Гоним фрицев, удирают гады во все лопатки.

– Не бегут фрицы. Во всяком случае, я такое редко видел. И драться будут упорно. В танковом батальоне две трети машин потеряли. Сгорели, как свечки, или повреждения получили. Не настраивайся, Толян, на легкий лад. Война в самом разгаре. А вся эта болтовня, что немцы сломлены, только во вред идет.

– Но мы все равно побеждаем?

– Наступаем. До победы еще далеко.

Младший лейтенант Архипов не понимал, чем недоволен командир батареи. Чистяков опередил очередной вопрос, хлопнул его по спине.

– Пошли вон туда покурим. Здесь место слишком открытое.

С разных сторон доносились отзвуки далеких орудийных выстрелов. Небо на юго-востоке вспыхивало непрерывными зарницами. Там был Львов, где не прекращались бои.

– Вы правда два «тигра» подбили? – спросил младший лейтенант, закуривая трофейную сигарету.

– Не подбили, а сожгли со всеми потрохами. Это еще в июле прошлого года. Только они так просто не дались. Самоходку и четыре наших танка сожгли. Прямо на моих глазах. Впрочем, «тигров» у немцев не так и много. Больше всего Т-4 и штурмовых орудий вроде тех «хетцеров».

– А «пантеры»?

– «Пантеры» они активно выпускают. Орудие сильное, с длинным стволом, баллистика хорошая, ну и прицелы качественные.

– Лучше наших? – вырвалось у девятнадцатилетнего командира роты.

– Лучше – хуже… ты на эту тему сильно не распространяйся. Парень ты смелый, а привяжутся за неосторожное слово.

– Я знаю, что не лучше, – почти по-детски стал убеждать Чистякова младший лейтенант. – За последнее время у нас и танки новые появились. Самоходки в вашем полку не зря «зверобоями» называют. Так ведь?

– Так, – согласился Саня и сменил разговор. – У тебя невеста или подружка в Астрахани осталась?

– Осталась. Целовались, когда меня в училище провожала. Письма до сих пор идут. А у вас, товарищ старший лейтенант, жена или невеста есть?

Саня растерялся от неожиданного вопроса.

– Есть… девушка знакомая. Но как дальше сложится, не знаю. Война не завтра кончится.

– Ну, что вы. Наши уже к Польше вышли, а там до Берлина рукой подать.

– Ладно, пошли еще раз посты проверим, – поднялся Чистяков. – Перед рассветом самое время. И спать людей тянет, и нападают в конце ночи.

Но думал он о другом. Слишком много болтовни – победа, бьем врага, скоро Берлин возьмем. Вспомнилось, как покойный лейтенант Миша Щуков рассказывал о своих товарищах.

Он закончил Саратовское училище в марте сорок третьего. Учебный взвод подобрался дружный, многие из Саратова или ближних областей. На вечере в честь окончания училища хорошо выпили, обнимались, обещали писать друг другу, приезжать после войны в гости.

– Ты знаешь, как мы жалели, что не успели принять участие в Сталинградской битве? – с грустной улыбкой рассказал Михаил. – Самое важное событие пропустили. Трагедия! Немцев без нас побеждают, на запад гонят. Война к зиме закончится, мы и ордена не успеем заслужить. Вот дураки были! А недавно в мае встретился с дружком, вместе учились. Начали вспоминать наш взвод. За год с небольшим восемнадцать человек из тридцати пяти погибли. Еще человек семь сгинули, ни слуху ни духу. А мы боялись на войну не поспеть.

И вот Миша Щуков из того же дружного взвода погиб. Даже тела от него не осталось. Сгорел целиком в самоходке.

На рассвете колонна тронулась в путь. Говорят, плохая примета на войне о будущем вслух говорить. Думать можно, а загадывать нельзя.

Через несколько часов младший лейтенант Толя Архипов, успевший провоевать считаные дни, лежал на траве, и ему торопливо перевязывали прострелянную грудь. А самоходка Сани Чистякова, едва избежав прямого попадания снаряда, ловила цель, торопясь опередить вражеский выстрел. Рядом горел танк, и пахло жженой человеческой плотью.

Насыпь железной дороги тянулась с северо-запада на юго-восток. Польский город Люблин, украинский городок Рава Русская, старинный Львов, Станислав, прочие города и станции. Не просто дорога, а важная артерия, по которой перебрасываются немецкие войска.