Владимир Першанин - Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!»

С холма на подмогу дивизиону катил на скорости патрульный мотоцикл «цундапп» с пулеметом в коляске. Очереди выбивали людей из наступающей цели. Бронеавтомобиль «Хорьх» вел огонь из 20-миллиметровки и автомата, торчавшего из бойницы.

Полуторка получила снаряд в радиатор, еще один, пробив кабину, вмял тело водителя в окровавленную подушку сиденья. Из парящего грузовика выскакивали саперы во главе с лейтенантом Кондратьевым. Кто-то споткнулся, схватившись за перебитую ногу. Автоматные очереди из броневика свалили еще одного сапера.

Трассирующие снаряды неслись навстречу бойцам огненными стрелами. Плотность их огня была не так и высока. Но скорость, почти километр в секунду, жуткий свист, шлепки о человеческое тело заставили многие залечь.

Два уцелевших мотоцикла М-72 били из ручных пулеметов по броневику. Но броня в восемь миллиметров держала удары пуль, а плоская башня ловила новую цель – русские мотоциклы. Пули разбили обе фары броневика, рвали куски резины из колес, звеня, искрили от брони.

– Не взять! – крикнул водитель М-72 и круто рванул прочь, уходя от пушечных вспышек.

Другой М-72 не успел. Снаряд разорвал бак, убил наповал мотоциклиста. Бензин из горящего бака выплеснулся на пулеметчика, который за долю секунды успел выпрыгнуть.

В какой-то момент летевший наобум бронеавтомобиль оказался в полусотне метров от Мальцева. Он выпустил вновь заряженный диск почти в упор. Сорвалось с креплений запасное колесо, замолчала пушка. Удары пуль оглушили стрелка или что-то нарушили в механизме. Броневик уходил прочь, исклеванный пулями, заваливаясь набок.

Волна наступающих захлестнула орудийные позиции. Часть артиллеристов вела огонь до последнего, лихорадочно передергивая затворы карабинов. Майор и его адъютант опустошили магазины автоматов. Выхватили пистолеты, но успели сделать лишь несколько выстрелов.

Обоих с ходу проткнули штыками в живот и продолжали остервенело колоть дергающиеся, исходящие криком тела. В бою, а особенно в рукопашном, не берут пленных и не просят пощады. Смелые дерутся до последнего, а трусов убивают в спину.

Немецкий лейтенант расстрелял два автоматных магазина, выдернул из-за голенища сапога третий. Выпрямившись, поймал взгляд капитана-пограничника, целившегося в него из автомата с массивным круглым диском.

Лейтенант выпрямился и с ненавистью швырнул магазин в русского. Было обидно умирать, когда разгром России только начался и главные победы были впереди. Как жаль, что он не доживет до них. Очередь скорострельного ППШ разорвала грудь и опрокинула лейтенанта. «Цундапп» с пулеметом в коляске, мчавшийся на выручку артиллеристам, вел на мушке Василь Грицевич. Рядом стреляли и мазали бойцы из батальона Зимина. Его выстрел хлопнул не громче других, но снайперская пуля угодила точно в цель.

Мотоциклист не успел погасить скорость. Мощный, новейшего образца «цундапп» с массивными рамами, сделанными специально для русского бездорожья, завяз в песке. Пулеметчика сильно ударило грудью о край коляски. Он потянулся к своему МГ-34, но перед глазами сверкнула вспышка. Его застрелил в упор набежавший красноармеец.

Фельдфебель и его группа отстреливались до последнего. Понимая, что карабинами русских не остановишь, он дал команду:

– Гранаты к бою!

И первым выдернул запальный шнур. Метнули гранаты еще двое-трое. Но команда запоздала, все они были заколоты штыками хлынувшей к орудиям пехотной цепью. Остальные побежали – слишком жутко и неотвратимо приближалась смерть в виде отточенных, как жало, штыков.

– Трусы! Вас убьют, – ворочался тяжело раненный фельдфебель, сумев достать и выдернуть запальный шнур еще одной гранаты.

Она взорвалась возле его руки, изрешетив осколками тело и убив красноармейца, пытавшегося достать его штыком. Разбегавшихся артиллеристов догоняли ударами штыков, а тех, кто убегал слишком резво, расстреливали в спину.

Остатки расчетов сгрудились возле своих (точнее, трофейных) пушек. Они не имели права бросать вверенные орудия. В любой армии мира за это отдают под суд и не щадят провинившихся.

Артиллеристы, так азартно и безнаказанно посылавшие снаряды в окруженных русских, оказались не готовы к внезапной атаке. Они представляли, что творится в изломанном, разбитом взрывами лесу, как прячутся в щели недобитые солдаты Сталина.

Когда из горящего, переломанного снарядами леса выскочили атакующие казаки, пограничники и красноармейцы, немецкие артиллеристы прозевали начало неожиданной атаки. Однако быстро организовали отпор и выбили осколочными снарядами едва не половину наступавших.

Но волна русских, которым нечего было терять, захлестнула артиллерийские позиции с такой яростью, что их ничто уже не могло остановить.

Началось уничтожение расчетов – месть за безжалостный артиллерийский огонь и погибших друзей. Костя Орехов длинными очередями свалил троих из гаубичного расчета. Еще двоих артиллеристов закололи красноармейцы комбата Зимина.

Политрук Зелинский, не рискуя приблизиться к капониру, откуда стучали ответные выстрелы, всаживал в щит «трехдюймовки» длинные очереди. Пули звенели и рикошетили, выбивая снопы искр. Увидев Журавлева, устыдился собственной нерешительности и бросился было вперед.

– Постой, – дернул его за руку здоровяк Лыков.

Сопя, взвел гранату и бросил ее в капонир. Оттуда выскочили трое артиллеристов. Зелинский нажал на спуск, но прозвучал лишь один выстрел – диск опустел.

– Куда ж ты лез? – крикнул Зиновий Лыков.

Бросил вслед еще одну гранату, но немцы уже исчезли. Несколько человек прыгнули в грузовик, водителя застрелил Журавлев, остальных закололи штыками.

Саперы-лейтенанты Кондратьева, заранее разделенные на группы, взрывали толовыми шашками орудия. Но взвод был саперно-строительный, многие были призваны недавно и с взрывчаткой дела не имели.

Получалась бестолковщина. Упаковка двухсотграммовых шашек, привязанная к замку «шестидюймовки», рванула с такой силой, что убила не успевшего укрыться сапера. В другом месте под взрыв подсунулся красноармеец, собиравший трофеи.

Его отшвырнуло, сломало руку. На помощь Кондратьеву пришел капитан Журавлев. Обоих торопил комбат Зимин.

– Быстрее!

Немцы подогнали бронетранспортер и открыли огонь. В его сторону развернули легкую полковую пушку и отогнали снарядами. Раненых погрузили на грузовик, нашу полуторку ГАЗ-АА, дважды сменившую хозяев.

– Вывози раненых, – приказал политруку Журавлев.

– Я с вами останусь, – упрямо мотал головой Зелинский. – Отходить с боем придется. Я буду воевать.

– Ложись, – пригнул его к земле Кондратьев. – Сейчас рванет.