Олег Ермаков - Арифметика войны

– Э, нет, товарищ! – решительно заявил он шоферу и посмотрел на дорогу. Дорога была пустынна и туманна от зноя. Стоять по такой жаре и ждать еще? И майор сел в кабину, а чемодан водрузил между колен. Теперь ему плохо была видна дорога впереди, ну зато можно было смотреть в боковое окно. – Поехали.

И грузовик тронулся, загрохотал бортами, в кабину отовсюду полезла серым киселем пыль.

– Так ты по кожевенному делу? – спросил майор. – Как тебя? Сади… Саади?

– Садикулла! – выкрикнул афганец радостно.

Кардымов кивнул.

– А я Виктор, – он подумал, называть ли отчество, и не стал, добавил только, что он из СССР.

Афганец заговорил, улыбаясь. Кардымов слушал, не понимая ни слова, ни полслова. Грузовик натужно рокотал. В кабине пахло бензином. Кардымов чувствовал, как пыль налипает на лоб, щеки, губы, ресницы. Ему бы хотелось по-настоящему поговорить с шофером, оценить обстановку навскидку, как говорится, но он мог только кивать. Вдруг афганец полез в бардачок и достал жестяную зеленую коробку и протянул Кардымову. Тот взял, разглядывая. «Чего это?» Афганец разинул рот и бросил воображаемую щепотку. Хм. Кардымов покачал головой. «Нет, я сыт, спасибо». Тогда афганец сам открыл коробку, вынул щепоть какой-то буровато-зеленой смеси и отправил ее в рот, начал жевать, приговаривая: «Нас, нас, хуб!» Кардымов, кажется, понял. «А, вроде табака? Не, я предпочитаю курить. Хотя в такой обстановке не буду. Тут у тебя как в Крыму: все в дыму. Не, спасибо». Афганец осуждающе покачал головой, пожевал и прикрыл глаза, изображая удовольствие. Насчет наркотиков оперов предупреждали. Афганистан можно переименовать в Наркостан. Здесь чего только не производят: гашиш, опий, героин. С этим придется тоже бороться. Да и вообще рекомендовали ничего не есть и не пить в незнакомых местах с незнакомыми людьми: можно запросто подхватить гепатит, тиф, малярию, сибирскую язву или просто гельминтов, ими девяносто процентов жителей заражены. Небось, этот шофер входит в их число. Вон какие руки, с сотворения мира не мыты.

Но, конечно, смешно, а с кем ему предстоит два года есть и пить?

Кардымов косился в окно. Там бежала рыжая земля в редких кустиках; подальше вырастали горы. Кардымов все-таки уже видел горы – в Пицунде, когда отдыхали с Людой. Еще с ним затеял борьбу один грузин. Ну, прямо там на песке, на пляже и заборолись. Грузин был – мохнатая гора под два метра. Он сразу начал давить, обхватил ручищами Кардымова и навалился. А у Кардымова в запасе коронный прием: наваливаешься – так я тебя еще и на себя потяну. Тут главное – успеть упереть колено в живот противника, дальше – рывок, и тело летит через тебя назад, падает, а ты уже сверху. Конечно, бросать такую махину было рискованно, но Кардымов понял, что другого выхода нет – задавит массой. И, пернув нечаянно от натуги, с кем не бывает, да никто и не услышал, они кряхтели, как олени в гон, перевернул гору кавказскую. Пляж загудел. Грузин был ошеломлен. Он смотрел и не мог поверить, что именно этот невысокий мужик так маханул его. Как бы повел себя другой проигравший? Ну, пожал руку и отчалил в обиде. А грузин – позвал в шашлычную; оттуда они переместились в ресторан; потом уже глубокой ночью поехали в какое-то село… Правда, за гостеприимством тоже крылось что-то, борьба продолжалась: кто кого перепьет. Ну, к такому соперничеству ярославский опер всегда готов. Правда, грузины этому обучаются с пеленок. Но зато ярославцы добирают потом крепостью напитка. Последний поединок закончился под утро – ничьей. Расстались друзьями, даже где-то был его адрес.

Афганец гнал и гнал грузовик, сплевывая в окошко свою жвачку. Кардымов смотрел на один и тот же пейзаж, недоумевая, как они тут умудряются вообще что-то выращивать? в этой пыли знойной? Вдруг вдалеке показались верблюды, отара, какие-то черные пятна, шатры, что ли. Да, баран у них, как у нас поросенок, подумал Кардымов, кормилец.

Грузовик мчался дальше. Вдруг въехал в какую-то аллею. За деревьями показались поля с чем-то, чудно обнесенные глиняными валами. В воздухе появился какой-то особый запах. Вскоре мимо потянулись глинобитные стены, грузовик свернул налево, потом направо; Кардымов рассматривал деревья, дома с маленькими окошками, вылепленные как-то небрежно, как будто на скорую руку. Такая же небрежность в жилых постройках у цыган: крыльцо кривое, наличники прибиты кое-как и т. д.

Грузовик еще некоторое время петлял по узким улочкам и наконец остановился. Кардымов, пригнув голову, старался рассмотреть дом, к которому они подъехали, но видел только стену. Афганец посигналил, и на улице показались двое хмурых парней в чалмах и гражданской одежде, но с военной выправкой, что ли… Что-то было в них негражданское, Кардымов это сразу определил. Шофер высунулся из кабины и что-то им сказал.

– Какая-то затрапезная резиденция у вашего губернатора, – сказал Кардымов, нащупывая под рубашкой за поясом брюк рукоять «макарова». – Куда это мы приехали, друг?

Но ворота в стене уже открылись, и грузовик, дернувшись, проехал внутрь и затормозил. Тут уже к кабине приблизились двое в гражданском. Шофер выпрыгнул из кабины. Один из гражданских подошел и потянул на себя дверцу. Что-то сказал Кардымову.

Майор еще не определил, куда же он попал. Они находились внутри крепости. Здесь стояли еще один грузовик и пикап. В центре крепости находилась еще одна крепость, ну или просто такой дом со стенами. Может быть, в провинции так и должно быть? И это и есть резиденция губернатора? Его же предупреждали, что это турлы. Но смущало отсутствие людей в форме и государственных знаков: флага, эмблем. Но – пес их знает. Кардымов еще мгновенье колебался, соображая, что ему предпринять, но, покосившись влево, заметил, что ключа зажигания нет на месте, и выбрался наружу, толкая вперед чемодан. Услужливые руки подхватили чемодан. Из строений появлялись какие-то люди, смотрели. Кардымову не нравились бородатые лица этих «госслужащих». Все-таки в Кабуле чиновники и военные выглядели более или менее цивильно. А может, это и есть царандой? И словно в подтверждение его предположения во дворе показался молодой человек в европейском пиджаке, шароварах, с автоматом на плече. Он нес автомат, положив дуло на плечо, рожком вверх. Этот способ ношения оружия показался Кардымову странным, вызывающим, каким-то анархистским. Молодой человек приблизился к ним.

– Салям алейкум! – вежливо приветствовал его Кардымов.

– Салям, – важно ответил молодой человек, внимательно разглядывая его.

– Царандой? – спросил Кардымов напрямик. – Ас? – вспомнил он еще одно словечко: «Есть?» – Короче, друг, мне надо вилайят. Понимаешь?

Молодой человек поднял руку и кивком велел Кардымову следовать за собой. Кардымов замешкался.