Юрий Гайдук - Штрафбат. Закарпатский гамбит

«Идиоты! – уже с каким-то успокоенным самоотречением думал Карпухин. – Единственное, чего они добьются, – разорвут на части все сети оперативной разработки, сотканной руками «Смерша», и ушлый Лаврентий отчитается перед Сталиным о разгроме националистического подполья Закарпатья. А что касаемо Вербовщика… Что ж, за этот провал отдуваться, видимо, придется ему лично, то есть генералу Карпухину и начальнику Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумову.

Впрочем, скорей бы конец. За все эти дни, начиная со второго апреля, Карпухину удавалось поспать не более пяти-шести часов в сутки, и от этого вновь стали наваливаться невыносимые головные боли, от которых, казалось, не было спасения.

Карпухин посмотрел на часы и невольно вздохнул. Всего лишь час прошел с тех пор, как Новиков выехал по направлению к Мукачево.

– Значится так, братва, – без особого энтузиазма в голосе произнес Андрей, поудобнее усаживаясь на поваленном дереве, – докладываю сложившуюся обстановку, и вам решать, как нам жить дальше.

Отчего-то заныла еще не зажившая рана, и он невольно дернул плечом, стараясь не смотреть в глаза ждущих его слов разведчиков. Измотанный мыслями о том, что им предстояло сделать, он уже загодя ненавидел сам себя, однако все это было никому не нужной лирикой и надо было собирать волю в кулак. Судя по всему, это его состояние прочувствовали Крест с Мосей, и как только он вышел из кустов на базовую полянку, где его тут же обступила братва, умный до чертиков Мося тронул его за рукав и негромко спросил:

– Что, командир, что-то ломается?

– Хуже.

– Так чего ж ты молчишь? – взвился нетерпеливый Пикадор. – Колись, командир.

– Колоться ты будешь у кума на зоне, – осадил не в меру прыткого Пикадора Крест. – А сейчас посапывай в обе дырочки да слушай, что старшие скажут.

Обидчиво шмыгнув носом, Пикадор покосился на авторитетного Креста, а тот, казалось, уже забыл о нем.

– Что, настолько все хреново? – буркнул он, прощупывая Боцмана глазами.

– Хуже некуда.

– Так, может, чифирку заварить?

Андрей улыбнулся ему благодарно, опускаясь на поваленное дерево.

За все то время, что Писка варил чифир, не было произнесено ни слова, и только когда он почувствовал в ладонях тепло от прокопченной жестяной кружки с черным, как смола, чифирем, он произнес эту фразу: «Значит так, братва. Докладываю сложившуюся обстановку, и вам решать, как нам жить дальше».

– Может, все-таки не жить, а быть? – попытался было поправить его все тот же Пикадор.

– Да нет, именно жить. И сейчас я объясню почему.

Он отхлебнул из кружки глоток прочищающей мозги жидкости, потом еще глоток, передал кружку Шайтану и вздохнул обреченно.

– Короче, ситуация такая. Наш клиент созрел, кажется, полностью, по крайней мере именно так мне показалось, и поставил на весь банк.

– Так это же хорошо, – подал голос Шайтан. – Вроде бы как именно этого мы и добивались.

– Да, хорошо, – согласился с ним Андрей, – но это только с одной стороны, а с другой… Короче, докладываю сложившуюся на сей час ситуацию. У нашего клиента круто изменились планы, и если мы думали раньше, что он тащит нас с собой в качестве боевого прикрытия, то теперь – херушки.

– А ежели попонятней? – попросил Волк, прижимая кружку с чифиром от Шайтана.

– Само собой, – согласился с ним Боцман. – Судя по всему, хозяева нашего клиента торопятся как можно быстрее доставить его в Европу…

– Естественно, с грузом? – уточнил Мося.

– Само собой, что с грузом. И поэтому за ним будет выслан персональный самолет, который и доставит его вместе с грузом по назначению.

– Та-а-ак, – протянул Коест, – а нас, значится, побоку? И все наши переговоры с тем же ментовским крысенком…

– В том-то и дело, что не побоку, – вздохнул Андрей, принимая от Моси кружку с чифирем. – Если бы побоку, так все гораздо проще было бы, а тут…

Зажав уже остывшую кружку между ладоней, он сделал один большой глоток, передал кружку Шайтану, прошелся глазами по настороженным лицам разведчиков.

– Ситуация, значит, такая. Для того чтобы союзнички взяли на борт нашего клиента с грузом, им необходима посадочно-взлетная полоса, то есть небольшой полевой аэродром, способный принять самолет. Аэродром такой есть, и находится он неподалеку от селения Вары. Это рядом с границей. Этот аэродром еще остался с тех самых времен, когда наши здесь наступали. И наша с вами задача – обеспечить безопасную доставку нашего клиента с его командой и грузом на борт этого самолета.

– Так в чем же дело, командир? – хмыкнул Писка. – При таком раскладе мы не только нашего клиента с его грузом возьмем, но и вдобавок ко всему родной советской армии американский самолет доставим. Глядишь, за такое дело и по медальке на грудя повесят.

– Повесят, обязательно повесят, – успокоил его Андрей, – но только я еще главного не сказал. А самое главное состоит в том, что на этом самом аэродроме оставлена горючка для дозаправки наших «ястребков», несколько человек из аэродромной обслуги и, естественно, охранный взвод. И чтобы обеспечить полную безопасность нашего клиента с его самолетом…

– Ты что же, хочешь сказать, что мы должны вырезать тот охранный взвод с маслопупами?

– Это не я хочу сказать, – покосился на него Андрей, – это то условие, которое было поставлено мне нашим клиентом.

– И что же ты? – В голосе Пикадора звучала откровенная злость.

– Свое слово я скажу чуток позже, а сейчас вам решать, беремся мы за это дело или…

– Слушай, командир, – уже почти кричал взвинченный до красноты Пикадор, – ты чем закусывал, когда с этим гадом базар-вокзал разводил? Это же наши пацаны!.. Русские! Видать, только-только призванные и даже баб по-настоящему не щупавшие. У них еще молоко на губах не обсохло, а ты…

– Закройся! – осадил его Крест и уставился тяжелым взглядом на Боцмана. Спросил глухим от напряжения голосом: – А что, других вариантов не было? Ведь ежели хорошо подумать…

– Иван, – чуть ли не застонал Андрей, – ты что же думаешь, что мне легко об этом говорить? Я и без того крутился там, как уж на сковородке.

– Значит не было, – подытожил Крест. – А посему обратной дороги у нас нет.

Он замолчал и тяжелым взглядом прошелся по лицам насупившихся разведчиков.

– Кто что хочет сказать?

Над полянкой зависло гробовое молчание, будто они уже хоронили не тех сопливых новобранцев, поставленных охранять еще не демонтированный полевой аэродром, а самих себя.

Уткнувшись неподвижным взглядом в остатки чифиря на дне прокопченной кружки, молчал Мося, молчал Волк, молчал Шайтан, на скулах которого играли вздувшиеся желваки, молчал до глубины души поверженный Пикадор, и только Писка порывался что-то сказать и не мог.