Год 1944-й. Зарницы победного салюта

Два противотанковых ружья, что были в отделении, направлены на фашистские танки. Прогремели первые выстрелы. Застыл на месте один, затем второй танк. Загорелся третий. Подбит четвертый. А в это время станковый пулемет косил вражескую пехоту.

Противник не прошел… Оставив на поле боя шесть танков, два из которых подбил командир отделения, гитлеровцы отступили.

Вдруг Москалев увидел, что одна из вражеских машин снова движется к траншее. Патроны для противотанковых ружей кончились. Все бойцы ранены, а танк набирает скорость. Считанные минуты — и его гусеницы начнут утюжить траншею. «Как быть!» — на какое-то мгновение лихорадочно пронеслось в сознании сержанта.

Коммунист Николай Москалев берет последние гранаты, прощальным взглядом обводит друзей, спокойно поднимается из окопа и идет навстречу громыхающей стальной махине. Бойцы видели, как смело и решительно шел навстречу фашистскому танку сержант. Раздался взрыв, и тотчас по броне вражеской машины заплясали языки пламени.

— Спасая нас, Николай погиб. Запомним это, друзья… — тихо сказал один из бойцов.

— Никогда не забудем! — как клятву произнесли солдаты.

Сегодня на месте этого поединка колосятся плодородные поля колхоза имени Героя Советского Союза Николая Москалева.

Наша дивизия вела боевые действия в Прикарпатье. Заняв оборону в районе Коломыи, мы готовились к наступлению на Делятин, Яремче. Нашему батальону предстояло провести разведку боем.

Утром — в атаку. Накануне ночью группа саперов, в которую входил и я, сделала проходы в минном поле. Шел дождь, над землей стлался туман, и это было нам на руку — саперы, выполнив трудную работу, благополучно возвратились. Для отдыха времени не оставалось. Скоро рассвет. А нам предстоит идти с первой ротой — указать дорогу в минном поле.

В низинах лежал туман. В сизоватой дымке едва проглядывались Карпаты. Началась артподготовка.

Занимавшая исходный рубеж первая рота пошла в атаку.

— Вперед, за Родину! — послышался голос командира роты Осмольского.

Солдаты поднялись, чтобы преодолеть поросшее травой поле и ворваться в траншеи противника, как вдруг с бугорка, что находился впереди, застрочил пулемет. Несколько бойцов упало. Амбразура дзота продолжала выплескивать раскаленный металл. Рота залегла. Пулеметный огонь не дает поднять головы. Вновь погибло несколько человек, рванувшихся навстречу огню.

Обстановка сложная. Я лежу в первой цепи. Думаю, что же предпринять? В Севастополе куда труднее приходилось, чем здесь. Подползти бы к дзоту и гранатой заглушить амбразуру… Но как? И все же попытаюсь… Кивком даю понять ротному, что сам пойду на дзот. Ротный дает добро, предупреждает: «Будь осторожен!»

Ползу навстречу опасности. Втискиваюсь телом в выбоины, рытвинки — ползу по-пластунски, Стремлюсь двигаться побыстрей и прилагаю для этого все силы. И так метр за метром… Знаю, что на меня смотрят бойцы, ждут, чтобы я осуществил задуманное. На траве серебрились росинки. И от этих капель я уже весь мокрый. Роса холодная, а у меня со лба капает другая роса — пот. Перед глазами — стреляющий дзот. Один лишь дзот среди зеленого разнотравья.

Дзоты… Сколько их перевидел за войну — посылающих струи смертоносного свинца, огнедышащих. Но вот так, чтобы с глазу на глаз, — впервые. Прикинул — дзот уже совсем недалеко — сорок, а может, и меньше метров отделяет меня от бугорка с амбразурой. Ну, думаю, сейчас я тебя угощу. Приподнялся и швырнул гранату. И упал, затуманилось в глазах. А ноги будто отняло. Что со мной? Оказалось, очередь вражеского пулемета пришлась мне по ногам. В сапогах полно крови. Чувствую, одолевает слабость.

Я знал: истечет кровью человек — не сдвинется с места. Именно в эти секунды понял, что надо спешить, надо торопиться к дзоту, пока не поздно. Схватил зубами росистую траву, чтобы утолить жажду. Стиснул намертво зубы. И как автомат заработал локтями. «Доползти, только бы доползти…» Пальцы сжаты в кулаки. Локти исцарапаны. Я ими рою землю, упираюсь, подтягиваю вперед обессиленное тело. И так вершок, другой, третий…

Что-то укололо в грудь. Черт возьми! Какой-то ржавый кусок металла разорвал на груди тельняшку, матросскую тельняшку. «Крепись, матрос», — подбадривал сам себя. Дзот уже рядом. Вражеский пулемет безостановочно бьет по полю, где лежат бойцы роты. Но пули меня уже не достигают. Я в непростреливаемом пространстве. Облегченно вздохнул, хотя силы мои иссякли. Мобилизовав всю волю, подобрался вплотную к амбразуре и бросил в нее гранату. Противотанковую… Что было дальше — ничего не помню. Упав на амбразуру, потерял сознание.

О дальнейших событиях на поле боя узнал от своих однополчан.

…Дзот замолчал, и с криком «ура» бойцы бросились вперед. Пошла рота, затем батальон, полк. Те, кто видел меня лежащим у дзота, считали погибшим. А я, всем смертям назло, выжил. Подобрали санитары, доставили в полевой госпиталь. Затем отправили в тыл. На госпитальной койке застал меня День Победы.

В родном селе меня не ждали — похоронили. Пришло домой письмо на имя отца о том, что его сын Владимир удостоен звания Героя Советского Союза. И вдруг я приехал из госпиталя. Радость была в доме большая. Сельчане приходили в дом, расспрашивали. Кто-то из них сказал так:

— На подольской земле наш Владимир рос, днепровскую воду пил, черноморской умывался. Вот и силы набрался. А сильного человека не так просто врагам одолеть.

Вызвали меня в Москву. Из рук товарища Н. М. Шверника получил я награду — орден Ленина и Золотую Звезду Героя.

В родном селе Зиньки так и живу все время.

Случилось так, что в моем родном полку считали меня погибшим, и песню даже пели о том, как Майборский, закрыв амбразуру вражеского дзота своим телом, погиб смертью храбрых. А однажды (это было в шестьдесят первом году) на озеро, что у села Зиньки, приехали порыбачить военные. Разговорился я с ними. Они-то и помогли мне разыскать часть — мой родной полк и дивизию. Теперь я часто приезжаю в гости к своим однополчанам. Горжусь тем, что воины Самаро-Ульяновской умножают славные боевые традиции отцов, зорко несут службу по защите нашей социалистической Родины.

Тимофей Алексеевич Симаков, уроженец Городищенского района Пензенской области, с первых дней нападения гитлеровцев ушел на фронт. Участвовал в битвах под Москвой, Сталинградом, сражался на Днепре, в Прикарпатье. Он погиб 26 июля сорок четвертого. На улицах Станислава лейтенант Симаков водил в последние атаки свою роту — 1-ю роту 796-го стрелкового полка. За мужество, проявленное в этих боях, ему присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.