Роман Кожухаров - Умри, а держись! Штрафбат на Курской дуге

Это оказался тот самый «максим», который действовал на участке взводов Коптюка и Дударева. Если бы не действия этого расчета, неизвестно, как сложилась бы ситуация на их направлении. Постоянно перемещаясь, умело уходя от огня вражеских точек и снарядов штурмовых орудий, пулеметчики здорово помогали в контратаках взвода. Засыпало взрывом фугаса. Прямой наводкой, из штурмового орудия.

Старший лейтенант Коптюк, попросив слова, сказал о героических действиях подопечных лейтенанта Веремея во время боя на их участке. А потом, чтобы не вступать в разговор старших чинов во второй раз, задал вопрос о сроках прибытия стрелкового полка.

Совещание вел начальник штаба батальона, подполковник Ладыженский. Когда вопрос прозвучал, адъютант старший словно замешкался на долю секунды и сразу посмотрел на полковника. Комбат, который большую часть совещания молчал, предоставляя возможность говорить начальнику и его ПНШ, тут вдруг пожал плечами, добавив, что чем быстрее это произойдет, тем лучше. В итоге получился ляп на ровном месте, вернее, не к месту: полез старший лейтенант не вовремя с ненужными расспросами и, мало того, что поставил в неловкое положение адъютанта старшего, считай – второго человека в батальоне, да еще заставил самого плечами пожимать.

После совещания ПНШ-«два» [1] ПНШ – сокращенное обозначение должности помощника начальника штаба. что-то высказал ротному. А тот, в свою очередь, как мальчишку, взялся отчитывать командира второго взвода по поводу недопустимости нарушения субординации и о нетерпимости ситуации, когда младшие по званию подчиненные норовят выскочить вперед своего прямого начальства.

Это воспитательное действо, при активном участии и поддакивании заместителя ротного по политчасти, старшего лейтенанта с забавной фамилией Веселов, продолжалось практически весь путь, офицеры возвращались по лесной тропинке из деревни в расположение роты, в сопровождении двух бойцов из комендантского взвода.

Нотации ротного прервал разрыв мины, ухнувшей метрах в ста от шедшей через лес группы офицеров. Судя по взрывной волне, наполнившей лесную тишину треском сучьев и веток, враг забросил за шиворот переднему краю 81-миллиметровую мину. Вторая не заставила себя ждать, разорвавшись значительно глубже и дальше в зарослях.

После совещания, пока взводные курили на краю деревушки, ожидая задержавшихся в штабе ротных, один из командиров взводов первой роты, с перебинтованной под офицерской шапкой-ушанкой головой, все рассказывал сбивчивым тоном, как его бойцы захватили во вражеской траншее два ящика трофейных 81-миллиметровых мин, которые он потом сменял у командира минометного взвода Лазерко на мешок гранат РГД-33. Оказалось, что немецкие мины подходят по калибру к нашим 82-миллиметровым минометам. Их же потом штрафбатовские расчеты и отправили своим прежним хозяевам, метко накрыв одну из вражеских пулеметных точек.

Когда в лесу рванула первая мина, Коптюк с облегчением перевел дух. Сразу после разрыва капитан умолк, и все в группе, не нарушая молчания разговорами, напряженно прислушиваясь к шелесту в воздухе новых закидушек, ускорили шаг, спеша через заросли.

В мозгу старшего лейтенанта Коптюка уже мысленно прокручивались озвученные указания, выстраивался план действий. Работы старшие офицеры отмерили предостаточно, да к тому же совершенно непонятно было, чего ожидать от немца. Всю ночь противоположная сторона соблюдала тихий час, а поутру, время от времени, словно для разминки, накидывали свой смертоносный груз вражеские минометчики, но как-то вяло, без особого энтузиазма.

Чувствовалось, что за вчерашний день и немец наелся будь здоров, весь свой пыл и задор выпустил. И то слава богу, будет время обустроиться получше. Хотя те сведения, которые озвучил комбат, бодрости в этом вопросе не добавляли. Получалось, что позиции, занятые штрафниками, – временные, и не сегодня-завтра они должны будут передать этот рубеж в чужие руки. Все плоды их стараний бойцы из стрелкового полка получат, так сказать, в готовом виде: бери и пользуйся. Впрочем, обсуждать приказы и решения вышестоящих чинов – последнее дело, а свое мнение по данному поводу лучше держать глубже, чем письма из дома.

В соответствии с новыми разнарядками третий взвод смещался на левый фланг, с остальными двумя взводами. Хотя накануне, в течение изнурительного, ожесточенного встречного боя подчиненные Дударева почти полдня находились во втором эшелоне, но им досталось не меньше остальных. Огонь вражеских минометов и штурмовых орудий, которые били прямой наводкой, не прекращался с утра до поздней ночи. Большинство снарядов и мин пришлись на позиции второго эшелона, где и находились в этот момент подчиненные лейтенанта Дударева. После полудня, по приказу командира роты, третий взвод вступил в бой, придя на помощь обескровленным, практически лишенным боеприпасов бойцам старшего лейтенанта Коптюка. Этот бросок был осуществлен при поддержке расчета пэтээровцев из противотанкового взвода батальона и огня минометчиков, ударивших с закрытых позиций. Все действия были согласованы и скоординированы не только на уровне роты, но и в штабе батальона.

Это Коптюк осознал уже после утреннего совещания. Тогда же сами собой отпали многие вопросы к ротному и лишние, не нужные на войне эмоции. Старший лейтенант уяснил, что и в роте, и в штабе батальона о положении, складывавшемся на участке его взвода, если не имели полную картину, то знали достаточно. И помочь пытались по мере сил. Просто и немцы не сидели сложа руки.

На правом фланге, за лесом, где на рубеж атаки выдвинулась первая рота, фашисты с ходу встретили штрафников массированным артобстрелом. До взвода штурмовых орудий более десяти минут перемалывали едва успевших занять рубеж «переменников». Потом, не дав прийти в себя, немцы предприняли встречную атаку с использованием не только самоходной артиллерии, но и нескольких танков. Пульвзвод и все расчеты 82-миллиметровых минометов, находящиеся в распоряжении штрафного батальона, были брошены на усиление позиций первой роты.

Весь световой день штрафники первой роты были вынуждены противостоять превосходящим силам противника, из глухой обороны отбиваясь от одна за другой накатывавших атак от раза к разу все более стервеневших немцев. Положение на этом рубеже к концу дня стало настолько серьезным, что штаб батальона рассматривал вариант о переброске на этот участок нескольких отделений и даже взводов с других позиций, в том числе и с участка взвода старшего лейтенанта Коптюка.

«Переменники» старшего лейтенанта Смижевского в атаку на минное поле пошли тоже по согласованию с командованием роты и батальона. Их позиции находились ближе всего к левому флангу первой роты. Нужно было любыми возможными и невозможными средствами отвлечь немца от лобовых атак на позиции первой роты, заставить их распылить свои силы.