Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера

– Привык на охоте, — зевая, пояснил он.

– Я тоже охотник, — отозвался Шишкин, — а без костра спать не научился. Может, расскажешь?

– Мы на солонцах часто охотимся. Там и три, и пять часов неподвижно лежишь. Чуть шевельнешься, лося и след простыл. Больше он к этому солонцу месяц не подойдет, а ты со всей семьей щи пустые хлебай.

Антон в свои двадцать два года оказался женат и успел родить ребенка, работал техником в совхозной мастерской. Простой по характеру, он рассказывал, что, когда из деревни начали забирать парней на войну, родители разрешили всем, кто хотел, жениться.

– Чего там разрешали, заставляли даже. Парень с девкой мнутся, еще толком не обговорили, а их в сельсовет тащат. Женитесь и родите ребенка. Они мудрые, деды наши. Как знали, что такая страшная война будет. Из тех, кого летом и осенью в сорок первом забрали, половина уже сгинула, а войне конца-края не видать.

– Хороший ты парень, Антоха, — от души сказал Маркин. — Но осторожности в тебе мало. Если хочешь к семье вернуться, почаще оглядывайся.

– Ладно.

Все тихо засмеялись, а Фатеев объяснил, что нет в армии слова «ладно», а отвечать надо «есть».

Командир оказался прав. Погода улучшилась, стих ветер, и рассеялся туман. Поднялись, разминая ноги, когда оранжевая полоска лишь слегка осветила восточный край неба, и двинулись практически в темноте. Какой на морозе сон, да еще без костра? Лучше уж шагать, осторожно глядя под ноги.

Дважды теряли следы на продутых ветром холмах. Снова возвращались, и Шишкин вместе с Парфеновым внимательно осматривали каждый метр. Новичок оказался хорошим следопытом. Если бы не чутье обоих охотников, давно сбились бы со следа. Шли насквозь мокрые от пота. Особенно тяжко приходилось тем, кто был в полушубках.

– Вон они, — крикнул Антоха Парфенов. Неудивительно, что пять черных точек на леднике увидел охотник с его кошачьим зрением.

Ускорили шаг, точки исчезли из виду. А тут сгоряча влетели в заросли мелкой, стелющейся по земле березы. С лежанки не спеша поднялся лось, огромное гнездо из мелких веток, на котором он спал, дымилось. Лось спокойно оглядел людей, сделал шаг, другой и пустился широким махом, бесшумно, не задевая березняк и выбрасывая ошметки грязи.

Из болотистой низины, как из огромной сети, выбирались не меньше часа. Лица исхлестало ветками, все вывозились в грязи. Сидели обессиленные, затем почистили оружие. Все вымотались, а Чеховских тоскливо сказал:

– Нам еще поплавать не хватает — считай, курс молодого бойца прошли.

Спустя какое-то время, выбравшись в редкий березняк, Афоня Шишкин долго рассматривал следы экипажа «Кондора».

– Умотались они крепко. Видно, что даже качает на ходу, догоняем мы их.

Укрытий на равнине хватало: те же елки, валуны, нагромождения льда. Маркин и Шишкин переглянулись.

– Дело такое, ребята, — чертил веточкой на снегу капитан. — Летуны они умелые, но ходоки так себе. Кроме того, наверняка поколотило их во время приземления. Догоняем мы их, и они это отлично понимают. Оружие — наверное, пистолеты, но, если подставимся под пулемет, все здесь и останемся.

– Скорее всего оставят около следа пулеметный расчет, а остальные по льду, где следов меньше, отойдут в сторону. Это единственный у фрицев выход покончить с нами и оторваться. Для авиации погода неподходящая.

Погода снова изменилась. Ветер тащил клочья облаков на высоте двухсот метров, кое-где задевая утесы. Рассыпались в цепь. Афоня Шишкин, под прикрытием Чеховского и Парфенова, шли вдоль следа. Остальные в стороне, чтобы не попасть всем сразу под пулеметный огонь. Рассчитывали, что не так просто устроить засаду среди льда и редких елей. По крайней мере, метров за двести можно разглядеть, если не зевать.

Антон Парфенов, хоть и считался в отряде новичком, опыт имел достаточный. Еще в учебном полку выделялся ловкостью и крепкими мышцами. Крутил «солнце» на турнике, делая по два десятка оборотов без отдыха. В двадцатикилометровых марш-бросках никогда не выходил из первой пятерки.

Боевое крещение принял в декабре 1941 года под городком Свирицей на берегу Ладоги. Его потрясло, как немцы фланговыми ударами расправились с его полком. Сбили слабую противотанковую оборону и пошли бить в спину убегающих бойцов.

Насмотрелся на трусость и на храбрость, но больше всего поражала Антона растерянность, непродуманность нашего командования. В одном месте, на грамотно вырубленной просеке, увидел целый дивизион трехдюймовых орудий Ф-22, рядом полные ящики снарядов и ни одного человека вокруг. У всех пушек были вынуты замки и прицелы.

– Двенадцать пушек просто так бросили, — удивлялся Антон. — Ими можно целый немецкий полк разнести.

– Иди, разноси, — мрачно посоветовали ему. — Немцы вперед ушли, а мы в окружении.

Другой боец, поопытнее, рассказал, что пушки тяжелые, весят три тонны, а лошадей либо растеряли, либо самые трусливые удрали верхом. Вынули затворы из пушек и успокоились.

– Что, немцы затворы и прицелы не найдут? — воскликнул Антон. — Уже завтра из этих пушек по нашим стрелять будут. Предательство какое-то…

– Болтай поменьше, — оборвал его кто-то из командиров. — Умник отыскался.

Да что там двенадцать пушек! На просеке в жидкой грязи среди излохмаченного настила сбилось столько автомашин, тягачей и даже танков, что Парфенов только ахнул. Кое-кто свою технику успел поджечь или пробить радиаторы, но большинство машин стояли целехонькие и непременно достанутся врагу.

Поглядел в эти дни и на смелых людей. Какой-то майор остановил их толпу и приказал окапываться. Окопались и двое суток воевали, подтаскивая боеприпасы из брошенных машин.

Увидев, что Парфенов метко стреляет, майор приказал ему взять противотанковое ружье. Оружия и боеприпасов достаточно, а людей не хватает.

– Я с этой кочергой никогда дела не имел, — растерялся Антон.

– Научишься. Прижимай крепче приклад к плечу и на спуск нажимай. Вот тебе помощник.

Помощник, сопливый парнишка, напуганный происходящим, отдал Парфенову честь, шмыгнул носом и пожаловался:

– Побьют тут нас всех. В моем взводе всего два человека остались.

– Подбери обмотки, пока не запутался, — приказал Антон. — И сопли вытри. Сейчас сходишь к машинам, принесешь патронов к ПТР, ну и винтовочных тоже. Гранаты поищи, и если удастся, то ручной пулемет.

– Есть, товарищ командир!

– Попробуешь смыться — догоню и пристрелю.

– Никак нет. Не смоюсь, честное слово.

Кроме патронов и гранат, парнишка по имени Саня принес две банки тушенки и сахар в синей бумажной обертке. Рассказал, что продукты нашел под сиденьем в грузовике ЗИС-5, а сиденье все в крови. Видать, не успел шофер харчами воспользоваться. Перекусили тушенкой с сахаром, запивая талой водой, жалея, что нет ни кусочка хлеба. Затем принялись осваивать противотанковое ружье.