Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера

– На всякий случай держат, — пробормотал Фатеев. — Интересно, что во втором ангаре? Ворота закрытые, техники через дверь заходят-выходят.

– Вот я и говорю, что «язык» нужен, — бормотал Салиев.

– Сала отрезать по кусочку? — спросил он, откладывая бинокль. — Жрать что-то хочется.

– Ты же мусульманин.

– Ничего. Мы же с врагом воюем, силы требуются. Всевышний простит.

В этот день определили позиции, с которых можно вести огонь по аэродрому. Если миномет поразит цель и за километр, то ручные пулеметы на таком расстоянии малоэффективны. Можно поджечь бензозаправщик, ранить или убить фрица, но бронированные «Юнкерсы» не возьмешь.

«Языка» сумели добыть к вечеру. Это оказалось нелегким делом. Патрульные, ходившие за пределами аэродрома, держались настороже, подкрасться вплотную к ним было почти невозможно. Они держали оружие наготове, реагировали на каждый шорох и часто останавливались, всматриваясь в окрестности. Кроме того, патрули избегали участков, где деревья росли густо. Тропа пролегала, как правило, по открытой местности.

Саню Кучеренко с вещмешками и ненужными вещами оставили в кустарнике. Слава Фатеев захватил с собой «кольт», а ППШ брать не стал, слишком громоздкий. Усман Салиев всегда больше надеялся на нож. Автомат тоже не взял, ограничившись «вальтером».

– Пистолет знакомый, — сказал Фатеев. — По-моему, у Кулаева такой был.

– Ну а теперь мой. Удобная штучка, в кармане носить можно.

Бушлаты и ремни сбросили тоже, лучше нападать налегке.

– Сашка, если что пойдет не так, прикроешь, — инструктировали Кучеренко.

– Понял.

Патруль перехватили в небольшом перелеске. Если Усманов своими мощными руками сразу свалил фрица на землю, то Фатееву достался на редкость крепкий солдат. Стряхнул с себя Славку, схватился за автомат. Фатеев, кое-как дотянувшись, ударил его ножом в живот.

Немец согнулся, но автомат из рук не выпускал. С усилием передернул затвор, но сзади обрушился Салиев и покончил с ним одним ударом.

Труп затащили в кусты, «языка» связали и, собрав свои вещи, торопливо зашагали от аэродрома прочь. Отойдя на километр, сразу начали допрос, пока пленный не опомнился. Это был рядовой с круглой нашивкой наземной службы люфтваффе. Сначала отмалчивался. Салиев мрачно предупредил:

– Я ведь тебя сейчас резать стану. Ваши пилоты людей без разбора гробят. Им все равно, что бабы, что детишки. Думаешь, с тобой церемониться будем?

Кучеренко едва успевал переводить.

– Живым вы меня все равно не отпустите, — нервно заговорил пленный. — Какой смысл давать показания?

– А если дадим гарантию, что сохраним жизнь и захватим с собой?

Немец внимательно поглядел на Фатеева.

– Я не знаю вашего звания, но что-то человеческое в вас есть. Какой смысл вам тащить меня, рисковать? Проще пообещать, а потом прирезать.

– Звание мое вам ни к чему, но информация об аэродроме нам очень нужна, — сказал Фатеев. — Будете говорить и не изворачиваться, твердо обещаю жизнь.

– Попробую поверить, — усмехнулся пленный.

Немцу было лет тридцать. Семья, трое детей. Уже год служит в батальоне аэродромного обеспечения. Основная часть авиабомб и торпед хранится в подземном складе, километрах в трех от аэродрома. Он немного понимал по-русски и поправил Саню Кучеренко:

– Не аэродром. Мы считаемся авиабазой.

– Покажи точно, где склад, — потребовал Фатеев.

– Где-то здесь, — ткнул пальцем в карту немец. — Над ним метров сто камня и земли. С воздуха можно проследить по линии узкоколейки, но его не взять даже самыми мощными бомбами. Месяца два назад в холм над ним врезался ваш тяжелый самолет с полным запасом бомб. На складе даже штукатурка не осыпалась.

– А если нападение будет с земли?

– Минное поле, доты с пулеметами, сильная охрана. Они отобьют нападение любого отряда коммандос.

– Но не будут же поезда целый день взад-вперед сновать? Где-то должен быть перевалочный склад.

– Может быть, — пожал плечами немец.

– Слушай, ты очень торопишься подохнуть? — спросил Фатеев. — Не тяни волынку. Ситуация такая, что времени у нас мало. Если будешь молчать, то легкой смерти не жди.

– Русское гестапо? — усмехнулся пленный.

– До вашего гестапо нам далеко. Но мы пришли сюда, чтобы выяснить все как есть. И без нужных сведений не уйдем.

Немец все же стал давать показания. Имеется перевалочный склад авиабомб и снарядов, где хранятся 30–40 тонн боеприпасов. Он показал на плане аэродрома его местонахождение. Бензохранилище можно достать бомбами, двадцатитонные баки вкопаны по крышу в землю и накрыты лишь легким навесом от осколков. Но они отлично замаскированы, можно пройти в полусотне шагов и ничего не заметить.

– Батальонный миномет навес пробьет?

– Наверное. Вы что, готовите наступление? Наши уже Сталинград с землей сровняли, на Кавказ вышли, а вы еще какие-то иллюзии питаете.

За Сталинград немец получил ощутимый пинок.

– Рассуждай поменьше. Показывай на плане, где твои баки.

– Вот здесь.

– Что скажешь насчет центральной радиолокационной станции?

– Бетон. Метровой толщины стены, крыша тоже укреплена как следует. Окна небольшие и закрываются металлическими заслонками. Внутри очень дорогое и секретное оборудование. Право на вход имеет считаное количество специалистов.

– То есть разрушить ее можно лишь прямым попаданием бомбы?

– Да. И если она будет не меньше ста килограммов весом.

– Для чего служат ангары?

Оказалось, что в одном ремонтируют поврежденные самолеты. Там постоянно находятся пять-шесть машин.

– Масло, бензин, тряпье, — подсказал Фатеев. — Если точно врезать, то полыхнет хорошо?

– Не знаю, — буркнул пленный.

– А что во втором ангаре?

– Какой-то склад. Наверное, обмундирование, стрелковое оружие для пополнения.

Фатеев был уже достаточно опытным разведчиком, чтобы отличить правду от лжи. Внимательно глянул в глаза немцу. Подсказал:

– Ну, еще консервы, мешки с горохом, сортирная бумага… Будешь брехать, урод, здесь и закопаем. На хрен нам тебя с собой тащить.

– Там хранятся новые секретные самолеты, — пересиливая себя, сказал пленный.

– Какие, например?

Немец вздохнул, покосился на отточенный до зеркального блеска нож в мощной руке татарина. Таким можно легко изрезать на куски человека или содрать шкуру. Эти азиаты на все способны.

– Я точно не знаю, нас туда не пускают. Но пару раз мне пришлось перетаскивать ящики с оборудованием. Там стоит большой бомбардировщик или разведчик. У него нет винтов, он летает, как ракета, даже в ночное время, а скорость почти тысяча километров в час. Инженеры называют его «Блиц».

– Молния, — перевел Кучеренко.