Эдуард Беляев - Тайна президентского дворца

По аналогии (понимаю степень кощунства!): бриллианты убитой жене министра нужны как летошний снег — без надобности ей, мертвой…

Заметьте, для кого-то завладение чужими вещами — это хороший подарок. Для другого разграбленное имущество — трофей. Вам легче будет уловить разницу, если я уточню: трофеи — это вещественная память о военных победах. Не мародерство! Почему, скажем, лейтенант Турсункулов не был обвинен в мародерстве? Он этого никогда и не скрывал: «Вместе со спецназовцами КГБ я побывал в кабинете Амина. Больше всего меня привлекла винтовка из его коллекции. На правах победителя взял с собой. Винтовку вскоре у меня забрали, попросили в качестве трофея для руководителя КГБ. Отдал, даже без сожаления. Что она мне, когда сам живой остался, вот что было настоящей радостью!»

Скажу, почему. Выверни у убитых карманы, выгреби все из них подчистую и снеси в «пункт приема», прописанный командиром, — и, оказывается, это вовсе не грех для бойца, и следует ему ожидать какое-никакое поощрение. А соверши то же самое единолично, втайне от всех, прибери ценности лично для себя — тогда согрешение неумолимо падет на душу офицера КГБ, и быть тому сурово и примерно наказанным.

Не это ли результат атмосферы инерции вселенской лжи и двойственных, без намека на нравственные устои, подходов? Когда в посольском раю с яблоками спецназовцам, назначенным херувимами, за выдернутую морковку сулил строгий выговор и неприятности по службе. И когда в дворцовом аду спецназовцам, назначенным подручными, за убийство людей сулили высокие поощрения и продвижение по службе. И еще когда десятки бойцов десятки раз обличенные в мародерстве, являют, как по команде, мотив-аргумент: мы, дескать, убивали не ради наживы. Это, мол, уже потом, попутно, как награду за пережитое, изъяли у мертвых — им уже ненужное.

Такие причинно-следственные связи хороши для простаков или для тех, кто желает казаться таковыми. Да, есть у меня и такой знакомец, старший лейтенант, который со своим взводом выходил на караванный путь, поджидал купца с товарами, идущего из Ирана, и жестоко расправлялся с ним и его людьми. Убивали всех до единого. Машины сжигали, трупы прикапывали, барахло забирали. Если товара оказывалось уж слишком много, часть загружал, другую подпаливал прямо в кузовах. В 1985-м военный трибунал ташкентского гарнизона осудил его на двенадцать лет усиленного режима. Скажите, что лучше: сначала ограбить купца с преднамеренным желанием обогатиться, а потом убить его и всех очевидцев или прежде убить врага, а потом обобрать его труп, обогащаясь?.. Вы можете уловить разницу? Не с точки зрения юридической квалификации, а исходя из моральных мотивов, отталкиваясь от нравственных начал?..

Однако озадачили ребятки своего шефа, непростую головоломку пришлось решать Юрию Андропову. Долгие пять месяцев в муках и сомнениях вынашивался вердикт. И реноме надо было сохранить перед подчиненными, и как бы репутацию не утратить да и лицом в грязь не ударить перед бдительными членами Политбюро, пристально отслеживающими каждый шаг сотоварища — соперника и потенциального конкурента. А ведь всесилен же был Андропов, черт побери, и все ему, казалось, безразлично — что совой об пень… Но нет. С оглядкой жил. Ориентировался и на что-то, и на кого-то. Не так все простенько, оказывается, было у нас, советского народа, над головой, на самом-самом верху. Не так, как нам казалось…

В Комитете госбезопасности отплевались за прошлое и настоящее и живут в свое удовольствие, как ни в чем не бывало. По-прежнему и по старинке. В закрытых клубах справляют торжества и юбилеи, чествуют своих героев, чтят генералов — старших товарищей. Перенимают у них опыт. Поднимают, за кого надо, тосты не чокаясь. Делают про себя кино и пишут книги и умиляются до слез первому и второму. Наверняка у них припасено и что-то на третье, десерт или компот, но это, извините, тайна и большой секрет.

Традициям — жить! И трофеям — быть! В чести они слыли и прослывут. Для похваленья себя и ублаженья старшего по службе. Теперь скажите — где та грань между трофеем и… правильно — мародерством?

Не припомню того человека, генерала госбезопасности, который распинался, нахваливая качество отбора бойцов в специальные службы Комитета. Запомнилась фраза: были и такие, которые учились и окончили Сорбонну.

Я полагаю, что генерал-мемуарист, подчеркивая образовательную и интеллектуальную среду Сорбонны, имел в виду известных выпускников: Марию Кюри, Пьера Кюри, Симона де Бовуара, Жака Деррида, Марину Цветаеву, Жан-Люка Годара, Анри Пуанкаре, Кристиана Комбаза, Ибрагима Ругова, Андре Бретона. Но давайте примем во внимание, что Сорбонну окончил и Пол Пот — нелюдь, чудовище, который планово, с холодным расчетом и заведомо умышленно, обогатившись завидными знаниями в аудиториях Сорбонны, физически истребил более двух миллионов своих единоплеменников, кампучийцев. И все это за время намного меньшее, чем прослушанный им полный курс парижского университета.

Ведь правда, товарищ генерал, вы не это, полпотовское, качество подразумевали у своей элиты, отбираемой вами в «альма-матер» Парижа?

И еще я думаю, что кандидатов для службы в КГБ вы примечали на факультете богословия, конечно…

Награда шукала героя…

Начну с КГБ — там побольше грязи, которую сами и намесили. Разного рода заступникам по части несостоявшейся чести мундира, видно, было невдомек, что Георгиевские кресты и Красная Звезда — не часть одежды. Не наряд для повседневной носки и даже не вечерний туалет. Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин, ходатайствуя перед Екатериной II о награждении героя Кинбурна, генерал-аншефа Александра Суворова, высшей наградой Российской империи — Императорским орденом Святого апостола Андрея Первозванного, писал: «Награждение орденом достойного — ордену честь. Я начинаю с себя — отдайте ему мой». Награждение Суворова состоялось.

Заметьте, какая роскошь: награждение орденом достойного — ордену честь…

Достойные проявлялись исподволь и не сразу. Гамбит, как окажется впоследствии, долгой нешахматной партии под названием «награждение» пришелся на середину дня 28 декабря. Начало положил генерал Юрий Дроздов. Меня поразил один штрих в рассказе Юрия Ивановича об этих минутах. Привожу его: «Помню, что во всех докладах командиров штурмовых групп в адрес солдат и офицеров подразделений поддержки ВДВ подчеркивалось — претензий к десантникам нет, молодцы. Лица командиров групп разведчиков-диверсантов изменились. Посуровели. Их опалил огонь войны, ведь даже скоротечный бой оставляет в душе отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Я сел писать подробную шифровку в Москву. Она заняла несколько страниц. В ней были перечислены наиболее отличившиеся при штурме дворца Тадж-Бек сотрудники групп „Гром“ и „Зенит“, а также десять офицеров и солдат „мусульманского“ батальона. Это было мое предложение».