Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

— Кого везете, братцы?

— Подпоручика Тихонова, — отвечают братцы, хоть и не так отчетливо, как прежде, — устали.

— Поздравляю вас поручиком, милейший Тихонов, — произнес Воронцов привычную фразу, сразу заставившую оживиться солдат.

— Покорно благодарим ваше сиятельство! — радостно воскликнули они, так что даже страдающий от боли Петя посветлел ликом.

— Потерпите, братцы, скоро привал, — утешил их граф и поскакал дальше по своим командирским делам.

Слова о скором привале всех обрадовали. Люди взбодрились, марш перестал казаться до невозможности утомительным. Судьба, однако, приготовила им еще одно испытание — вдруг, когда до остановки оставалось совсем уже ничего, у арбы отвалилось колесо. Может быть, осетин так удружил и незаметно вытащил чеку, а может быть, и сама арба развалилась. Слава богу, что солдаты успели Петю подхватить и не дали упасть на раненую ногу. Что за незадача нынче?! Ну ладно, скрестили солдатики руки, сделали из них сиденье и понесли поручика к забелевшим палаткам. И ведь как им нынче на начальство везет — снова вышли на главнокомандующего. Он встретил их неизменным вопросом:

— Кого несете, братцы?

Тут уж сам Петя не выдержал и четким, хоть и слабым голосом, выговорил:

— Поручик Тихонов, ваше сиятельство …

— Как себя чувствуете, голубчик? — поинтересовался граф.

— Слава богу, — только и успел простонать бедняга.

— Все будет хорошо, — утешил его граф и приказал солдатам: — Несите капитана в лазарет, — а сам повернулся к адъютанту, чтобы поведать об очередном производстве Тихонова. Тот нашел в себе силы, чтобы простонать слова благодарности, и граф ласково улыбнулся ему в ответ.

Принялись за обустройство. На этих кратковременных привалах и ночевках тяжелее всего приходилось лекарям — нужно разбить палатки, перегрузить в них раненых и хоть как-то облегчить страдания несчастных. Особо сложных операций тут не делали. Повозки прибывали одна за другой, с приближением каждой все яснее и отчетливее раздавались стоны, перемежаемые криками.

— Пить, пить… — слышатся слабые голоса.

Санитары спешат с медными чайниками, в иных горячая вода, в других теплая водка, вся жидкость мгновенно выпивается.

— Довольно, довольно, — осторожничают санитары, — как бы на первый раз не повредило.

— Больно, братки, ох, как больно, — стонут несчастные и еще крепче прижимают кружки к губам.

Между ними прохаживает лекарь, сегодня у него много работы.

— Жаркий, крепко жаркий был день, — качает он головой, заглядывая в переполненную офицерскую палатку, и дает распоряжение разбить новую. К нему обратились солдаты, доставившие Тихонова:

— Куда нести, ваше благородие?

Тот раздумывал недолго:

— Да вот хоть сюда, там уже некуда…

Скоро заполнилась и новая палатка, так что пришлось класть несчастных чуть ли не друг на друга.

Подъехал еще один фургон, с него тяжело слез высокий поручик и, доковыляв до Петиной палатки, попросил места. Какое еще место, когда все кругом забито? Кто-то поинтересовался: из какого полка?

Тот ответил: из Навагинского. Этот полк в прошлом деле показал себя плохо, запоздал с помощью тенгинцам, отчего те понесли значительные потери. Такие промашки в боевом содружестве помнятся долго, и ответ на просьбу прозвучал соответственный:

— Навагинцам между нами места нет.

Офицер немного помялся и расстегнул сюртук. Под ним была окровавленная рубашка и перевязанная грудь.

— Господа, — тихо проговорил он, — утром я ранен двумя пулями, но не оставил фронта и вывел свою роту к нашей общей колонне. Судите, достоин ли я лежать рядом с вами?

В ответ раздались одобрительные крики, офицеры потеснились, явилось шампанское, и бутылка пошла по кругу. Откуда могла она взяться среди войска, терпящего нужду в самом необходимом? Оказывается, вместе с ним двигались бойкие маркитанты с осликами, нагруженными корзинами с вином. За него приходилось расплачиваться золотом, но здесь не скупились, ибо в боевых условиях оно имело совсем другую цену.

Когда бутылка дошла до Пети, все обратили внимание на юный вид товарища по несчастью и стали интересоваться, как он здесь оказался. Петя хотел было ответить, но из дальнего конца палатки донесся возглас:

— Из малолетнего отделения…

В то время появились несколько так называемых неранжированных кадетских корпусов, куда принимались дети 6–7 лет, их в просторечье звали малолетними — вот на что намекал насмешник. Петя тяжело страдал от своей раны, и обычная находчивость ему изменила. Пока собирался с ответом, выручил сосед, громадного роста поручик, раненный в грудь.

— Чем моложе, тем дороже — так говаривали предки, не стесняйтесь, юноша, глотните за здравие…

Какое там стеснение? Несмотря на боль, ему было хорошо среди товарищей по несчастью, он честно завоевал свое право находиться в этой наполненной страданиями палатке. Глоток шампанского несколько притупил боль, позволил мысленно перекинуться в свой ставший теперь далеким кадетский корпус, к однокашникам, получившим ныне первый офицерский чин и, должно быть, уже начавшим отмечать столь важное событие. И так получилось, что в это самое время новопроизведенные офицеры тоже вспоминали о нем.

Великий князь Александр Михайлович, к помощи которого обещали прибегнуть Петины товарищи, задержался на отдыхе и прибыл в Россию только в июне. Рассмотрение дела о допущенной по отношению к какому-то там кадету несправедливости не входило в число неотложных дел, требующих немедленного решения. Однако его сынок, довольно твердо усвоивший кадетские правила, не отступал и в конце концов вынудил отца разобраться в происшедшем. Великий князь вызвал директора корпуса для объяснения причин исключения кадета выпускной роты. Тот сослался на вышестоящий приказ. Великий князь послал за своим заместителем. ВП пожал плечами — ведать не ведаю, слыхом не слыхал.

— Как же так-с? — возмутился директор и представил Александру Михайловичу присланную резолюцию. Тот стал читать:

— Пр. искл. выд. юн. в КК д. Испр… — Повторил еще раз и отбросил в раздражении: — Черт знает что, белиберда какая-то… И на этом основании вы выслали мальчика, не дав закончить корпус?

Директор покраснел.

— Позвольте объяснить, ваше высочество. Мы обратились за уточнениями, и нам резолюцию его высокопревосходительства разъяснили так: «Примерно исключить, выдворить юнкером в Кавказский Корпус для исправления», что мы и сделали-с.

Великий князь сердито повернулся к своему заместителю. Тот не стал дожидаться изъявления высочайшего гнева и быстро проговорил:

— Мою резолюцию извратили. Она говорит совершенно о другом: «Проявлять исключительную выдержку, юноша в Кадетском корпусе должен исправиться».