Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

Тот быстро отреагировал и продолжил в своем стиле:

— Активно занимается рационализаторской работой, но требует постоянного контроля, ибо допускает своеволие.

— Это как?

— А так, что имеется утвержденный перечень, по которому следует заниматься рационализацией. Денисов же все время норовит идти особняком.

— Разрешите? — услышал Ветров глуховатый голос замполита и кивнул. — Я что хочу сказать, Денисов — человек настырный и упрямый, в общем, серьезный человек. Теперешняя молодежь, сами знаете, отдых очень любит, кто холост, в дискотеке перепонки барабанит, кто женатый, в дом бежит, а Денисов все на своей эвеэме пропадает. Все что-то считает, пишет, заявки подает…

— Да какой нам толк от его заявок? — не выдержал комбат. По-видимому, они с замполитом частенько спорили на эту тему. — В армии каждый должен делать то, что положено. Не больше и не меньше, только то, что положено. А Денисов мечется: вроде гребет, да все не туда.

Замполит еще ниже наклонил рыжую голову и сказал:

— Это так, спорить не буду, но в его положение нужно войти.

Комбат насмешливо хмыкнул, а Микулин посмотрел на Ветрова и продолжил:

— Я, товарищ полковник, что хочу сказать, вышла у Денисова семейная неурядица. Поехал в отпуск холостяком, вернулся женатым. Вы же знаете молодых дурачков: и квартиры нет, и скучно им, словом, вырвутся из военного городка и начинают по сторонам глазами зыркать. У теперешних девиц никакой строгости нет, вот Денисов и попался. Ему бы получше приглядеться, да времени не хватило и воспитание не позволило. Я, говорит, как порядочный человек был обязан на ней жениться. А дамочка эта, между прочим, не то что не девушка — настоящая секс-бомба. Доняла она Денисова до того, что тот стал от нее скрываться. Сначала в науку, потом в общественную деятельность ударился, клуб избирателей организовал. Как ни придешь, он там торчит. Мне бы как политработнику только радоваться такой активности, а не могу: уж очень странно, когда от молодой жены в политику убегают. Пришлось как-то разговорить. Мается парень, считает, что совершил ошибку, видеть ее не может, тем более, что она его обманула и, как выяснилось, уже успела побывать замужем. Я намекнул, что ошибку можно, пока не поздно исправить, но дело опять в воспитание уперлось: за свои ошибки, говорит, нужно расплачиваться. Видите, какой это человек? И ведь не скажешь, что дурак — очень подготовленный офицер.

Ветров слушал с неподдельным интересом, этот рыжий увалень привлекал какой-то нестандартностью поведения. Чего греха таить, среди политработников чаще встречаются люди, более озабоченные не своевременным исправлением ошибок молодости, а стремлением во что бы то ни стало сохранить семью. Сам вопрос, нужна ли кому-нибудь семья, держащаяся на страхе получить партийно-комсомольское взыскание или неприятности по службе, у них обычно не возникает. И вот долгие годы живут бок о бок нелюбимые, чья попытка обрести счастье была когда-то остановлена опытной уздой. Живут, увязнув в тине равнодушия и затягивая в нее свое потомство.

— То, что подготовленный, спорить не стану, — согласился комбат, — сам отмечал. Только и мороки от его идей больше, чем нужно, очень неуправляемый товарищ.

— Вот и хорошо! — воскликнул Микулин. — Мы как-то забываем, что у нас в подчинении живые люди со своими склонностями, все настраиваем их, регулируем и зарегулировали так, что у них всякий интерес к службе пропадает. Потому к бутылке и тянутся. А у парня склонность к мудрствованию. Я что хочу сказать, Денисов — творческая личность и нуждается в поддержке, даже если его работа для батальона бесполезна. Тут нужен государственный подход.

— Ну уж, куда уж нам, — посетовал комбат и пояснил причину сарказма: — Нашего замполита в депутаты прочат, вот он и заговорил по-государственному. Кстати, очередная идея Денисова.

Микулин на насмешку не отреагировал, сказал просто:

— Идея неудачная, но только в той части, которая касается лично меня. А так, если офицеры хотят иметь в высшем органе власти своего представителя, что ж тут плохого?

— Да я что? — смешался комбат. — Я чтоб товарищ полковник был в курсе.

— Идите, занимайтесь своими делами, — сказал Ветров, — мы с капитаном управимся сами, — и, проводив взглядом обрадовавшегося комбата, спросил: — Вам что-нибудь известно об обращении Денисова в ЦК?

— Конечно, я сам ему это посоветовал. А что здесь такого?

Полковник удивленно вскинул брови.

— В общем-то, ничего, но если каждый начнет писать в ЦК…

— Каждый не начнет, товарищ полковник, — уверенно сказал Микулин. — Для этого нужно иметь активную жизненную позицию, к чему нас все время призывают. Денисов — талант, за что ни возьмется, все дается легко. Я таким всегда завидую, потому как сам долго раскачиваюсь. Нас в детдоме приучили всего опасаться.

Рассуждения Микулина были не бесспорными, но Ветров решил дискуссию не открывать и попросил отвести его к Денисову. Философскому спору он предпочел знакомство с его субъектом.

Старшего лейтенанта Денисова они нашли в аппаратной. Это был невысокий молодой человек с остроносым лицом и тонким голосом. Как следовало из не очень четкого доклада, здесь шли плановые регламентные работы. «Солдатское радио» сработало безотказно, предупредив о приходе полковника из Москвы, и плановый регламент носил явные следы поспешной организации. Белобрысый сержант, демонстрируя редкое прилежание, сидел за инструкциями, компьютер гонял проверочный тест, пульт управления игриво подмигивал разноцветными индикаторами. Ветров приказал погасить праздничную иллюминацию и перейти к будням. Для начала попросил ознакомить с результатами работы комплекса за последние несколько месяцев. Денисов стал докладывать, нервно, сбивчиво. Говорил он быстро, словно стрелял короткими очередями, а паузы заполнял протяжным гудением, чем-то вроде «о-от».

— И часто обращаются к вашему архиву? — спросил Ветров, услышав, что в комплексе осуществляется долгосрочное хранение принимаемых и отсылаемых сообщений.

— Очень редко, о-от. У нас технике не верят, предпочитают бумажные копии, о-от… Они в штабе целую комнату занимают, о-от.

— Не тяни, — прервал замполит, — товарищ полковник и так все знает.

Денисов заметно оживился, даже заговорил более плавно. Подчищая архив, он обратил внимание, что все записи похожи друг на друга и отличаются только цифрами. Тут-то и возникла мысль об унификации сообщений и хранении только значащей информации. Это позволило высвободить один накопитель.

Замполит снова счел необходимым вмешаться:

— Товарищи работали с огоньком, и результат налицо — сэкономили много государственного материала…