Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

А там происходило вот что.

Уже неделю военный городок в Озерном жил напряженной жизнью. О работе комиссии знали все, ее членов надежно узнавали издалека, что давало возможность своевременно уклониться от встречи. Это была естественная реакция людей, напуганных необычностью ситуации. Проверяющие вели себя неординарно: ходили по удивительным маршрутам, задавали странные вопросы. Судя по всему, то были настоящие мастера своего дела, большинство в годах, хотя и в сравнительно небольших званиях. Таким вообще уже можно никуда не ходить, ничего не спрашивать, а сразу писать акты проверок. Тем не менее они ходили и спрашивали. Под их проницательным и всевидящим оком спрашиваемые терялись, путались с ответами и вели себя скованно, хотя те никого ни в чем не уличали, только делали какие-то хитрые пометки в своих блокнотах.

А вообще это были вполне нормальные люди. Майора Юсупова, проверявшего службу режима и секретное делопроизводство, на что, казалось бы, зверя, рискнули пригласить на холостяцкую пирушку. Майор пришел и вел себя вполне прилично, напоминая хищника лишь тем, что все время молчал и налегал на мясо. В остальном же был как все: пил, смеялся над забавными историями из местной жизни, а от анекдотов про Хабибуллина вообще укатывался. Однако своих профессиональных качеств не потерял, наоборот, стал проявлять их более откровенно — наверное, водка сыграла роль катализатора. В тот же вечер он облазил с биноклем окрестности гарнизона, а утром порекомендовал Микулину выключить электронный щит с наглядной агитацией.

— Почему? — удивился замполит, ревниво оберегающий свое изделие.

— Далеко видно, — проронил сквозь зубы Юсупов.

— Что видно? Ленинские слова? Призывы повышать боеготовность, изучать оружие и боевую технику?

Юсупов поглядел на него, как на недоумка, и снова цвыркнул:

— Э-э… Табунщикам говорят про оружие? Нет. Нефтяникам говорят? Нет. А кому говорят? То-то…

Упрямый Микулин, собравшийся пуститься в методологический спор, был вовремя остановлен комбатом. Спорить действительно не имело никакого смысла, поскольку служба Юсупова обладала незыблемым суверенитетом: свои кадры, свои средства, свои законы, логика тоже своя.

И Микулину пришлось смириться, упорство могло обернуться дополнительными хлопотами: заставили бы, скажем, прятать щит за маскировочную сетку или снизить яркость до минимума, чтобы никто ничего не видел. На всякий случай он дал команду прекратить звонкое пение песен — хитрый враг не только видит, но и слышит.

В общем, в городке стало мрачно и тихо.

Финансовую службу проверял толстый пожилой майор. В этом звании он пребывал почти четверть века, чему способствовала, должно быть, его фамилия — Майоров. Звали его повсюду одинаково — ММ, то есть майор Майоров. Злоупотребления он обнаружил, как только попросил представить данные о том, сколько расходуется денег на покупку кумача.

Вооружившись привычными счетами, он итожил закупленные метры. Ничего, кроме этого, его уже не интересовало.

Зато подполковник Борзых интересовался, кажется, всем и всеми. Возле отведенной ему для бесед комнаты постоянно теснился народ. Одной из первых на исповедь была приглашена жена Денисова, довольно симпатичная, хотя и до времени расплывшаяся блондинка. Она уселась на стул, и часть блондинки сразу же свесилась с одного края. «Экая квашня», — брезгливо подумал Борзых, не любивший полных женщин.

— Сигареткой не угостите? — спросила она хриплым голосом.

Борзых протянул пачку «Мальборо» и щелкнул зажигалкой.

— Шикарно живете, гражданин начальник, — она выпустила струю дыма и картинно отставила руку с ярко накрашенными ногтями.

— Почему же сразу гражданин?

— А разве я не под следствием?

— Ну что вы? У нас неофициальная, дружеская беседа.

— Жалко, было бы хоть какое-нибудь развлечение. Э-эх, пропадает девушка в Нечерноземье…

— Вас, кажется, зовут Валентина Павловна?

— Валя… если дружеская беседа, то просто Валя.

— Хорошо. И как же вам здесь живется, просто Валя?

— Плохо, — сказала она и повесила перед Борзых колечко дыма, — что хорошего в этой дыре? Работать негде, условий никаких, развлекаются сплетнями, у кого кислые щи, полгородка чувствует. В общем, скука.

Борзых заговорил о неизбежности временных трудностей, о том, что нужно ждать и надеяться, подумать о расширении семьи. Услышав это, Валентина, доселе равнодушно генерирующая дымовые кольца, вдруг резко колыхнулась вперед и, приблизившись к подполковнику, насколько позволял разделяющий их стол, жарко шепнула:

— Я не Дева Мария.

— Что? — не понял Борзых.

— Ну, не Дева, — повторила она шепотом, — не могу от дождя.

Борзых откинулся на безопасное расстояние и растерянно промямлил:

— Вы хотите сказать…

— Вот именно, — громко сказала она, — хочу… уже два месяца.

— А супруг, как он это все объясняет?

— Никак, у него на объяснения времени нет, уходит рано, приходит поздно, а то и вовсе дома не ночует.

— Может быть, он вам изменяет? — Борзых уже полностью пришел в себя и сделал пометку в тетрадке.

Валентина презрительно скривила пухлые губы:

— Да кто на него польстится? Все здешние связисты — профессиональные слабаки, это из-за облучения, я узнавала. Говорят, чем короче волны, тем меньше антенна, а Денисов вообще миллиметровщик, представляете?

«Ну и дура баба, — подумал Борзых, — и где только этот умник нашел такую?» Вслух же посоветовал обратиться к врачу.

— Бросьте, — махнула она рукой, — если с двадцати пяти лет по врачам с этим делом ходить, что потом-то будет? Нет, нет, если хотите сохранить молодую семью, нас отсюда нужно срочно переводить. Я уже сколько раз Микулину говорила.

— А он что?

— Ничего. Разбегайтесь, говорит, пока не поздно, — во, выдал! Хотя мог бы помочь, Денисов сколько для него сделал, в депутаты, можно сказать, вывел. Не верите? Сами увидите, у них тут целый избирательный клуб в его поддержку. Собираются вечерами, болтают про военную реформу, демократизацию в армии, социальную защищенность военнослужащих…

— Интересно, интересно, — приговаривал Борзых, строча в тетрадке. — Значит, по-вашему, местное население их поддерживает?

— Дак чего, насмотрелись теледебатов и самим хоца.

— А вы, лично вы?

Валентина потянулась за новой сигаретой, и Борзых засуетился с огнем — нужно ловить момент, пока в дымоходе хорошая тяга.

— Я-то? — выдохнула она плотную сизую струю. — Я тоже ящик смотрю и все понимаю. Они нам разные идейки подбрасывают, лодку качают, армию по национальным квартирам растаскивают, одеяло перетягивают. Неприемлемо!

— Прекрасно! — воскликнул Борзых. — Если бы вам удалось еще внушить такие взгляды мужу, вопрос о его переводе решился бы довольно быстро. Обществу нужна консолидация, и допустить, чтобы в высшем российском органе оказались случайные, малокомпетентные люди никак нельзя. Народ этого не допустит.