Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

— Чего же мы сидим? Немедленно ко мне, организуем встречу по высшему разряду! — И, видя, что гость несколько замялся, успокоил: — Не волнуйся, сегодня я, как по заказу, холостякую — Нина на очередном курорте.

Отсутствия хозяйки в генеральской квартире нисколько не чувствовалось: пыль вытерта, одежда на стульях не висит, немытой посуды нет и в помине. По-видимому, Сергей за долгие годы так настерилизовался, что грязь от него просто отскакивала. Подготовка к трапезе много времени не заняла, и вскоре они по всем непреложным правилам отметили свою встречу и помянули ушедших ребят. Когда же хозяин торжественно положил на стол визитную карточку гостя, намереваясь отметить его успехи уже по-настоящему, Ветров поведал о причине их неожиданной встречи и своем намерении укротить инструктора политотдела.

— Знаю этого Борзых, — отозвался Ильин, — он у нас не одному офицеру попортил нервы, даже мне досталось. Но тебе что за дело?

— Дела особого нет. Просто стало обидно: шастают по гарнизонам надутые от важности гастролеры, бормочут идеологические догмы и попусту тревожат армейских трудяг.

Ильин равнодушно пожал плечами:

— Всяко бывает… На то, как говорится, и щука, чтобы карась не дремал.

— Как бы они наших карасей вовсе не извели. Знаешь, у меня такое впечатление, что идет по узкоколейке шахтерская лошадка, тянет свой рабочий воз, а на ее спине громоздятся возницы, стегают кнутом, изображают направляющую силу, хотя лошадке от того никакой пользы, только тяжелее. И никто не хочет останавливать их псевдодеятельность, боятся, что ли? Вот и подумалось: кому, как не нам, защищенным такими вот свидетельствами о благонадежности, — Ветров кивнул в сторону своей визитки, — вытащить наконец голову из песка и назвать все своими именами.

— А тебе не кажется, что избранная цель для тебя несколько мелковата? Все равно что из пушки по воробьям. Ведь эти щучки — только порождение системы…

— Значит, нужно переделывать систему!

— Ах, еще одна переделка? — недовольно поморщился Ильин. — Меня уже тошнит от всех этих «пере», после которых остаются одни развалины. Разве нам мало сомнительных новаций, разве не они разрегулировали хорошо отлаженный армейский механизм? Какое еще «пере» нам нужно? — Генерал-майор махнул рукой и вернулся к прерванной теме. — Теперь, знаешь ли, в моде другой стиль — больше изображать работу, чем работать на конечный результат. Ты был прав, когда говорил о наездниках и рабочей лошадке. Борзых — их типичный и преуспевающий представитель.

— Но если это так ясно, почему бы тебе не употребить свою власть?

— По той же причине, что и ты, ибо не можешь просто так остановить научного проходимца. Нужно доказывать другим то, что тебе совершенно ясно, а кому хочется тратить время?.. Ладно, мы своих офицеров в обиду не дадим, не беспокойся. Пусть Борзых проверяет сколько хочет, но результаты будем оценивать объективно и произвола не допустим. Но и ты помоги, организуй приличный отзыв о нашем изобретателе, посолиднее. Понимаешь, Борзых должен лишиться всех козырей…

«Выходит, нам нужно принимать правила, навязанные малопочтенным деятелем, вместо того чтобы просто осадить его бесполезную ретивость?» — подумал Ветров, но не стал затевать новый спор, заметив, что хозяин проявляет признаки усталости. И потом, на хрустящем туго накрахмаленными простынями ложе, он продолжил свои размышления о том, что общество нередко само себя загоняет в жесткие рамки искусственных условий и запутывает изначальную ясность дела. Нужно иметь простые механизмы определения добра и зла. У них в суворовском они существовали и действовали безупречно. Если уж отделение или рота выносили свой приговор, его нельзя было отменить никакими приказами. Позже, к сожалению, так просто не получалось. Наверное, для этого необходимы и максимализм, и безоглядность молодости…

Когда Ветров возвратился из Озерного, начальника института на месте не оказалось, тот срочно уехал в зарубежную командировку. Такая неожиданность — лучший показатель для записного командированного. Новичок начинает суетиться за несколько месяцев до выезда, переживает, за его оформительскими хлопотами сочувственно наблюдает весь институт. Ну а таким, как Зеленцов, полагалось убывать немедленно, с явным намеком на то, что в советском адмирале обнаружилась срочная международная потребность.

Отсутствие начальника Ветрова вполне устраивало, поскольку давало возможность отправить благожелательный отзыв о предложении Денисова. Единственное, что сейчас требовалось, это подписать бумагу у заместителя по научной работе генерала Павлова. Тот был деликатным и довольно либеральным человеком, так что содержание отзыва не вызвало бы никаких возражений. Единственная трудность состояла в том, что, оставаясь за начальника, он становился не в меру осторожным и безоговорочно подписывал только отпускные билеты. Намерение Ветрова у него, как и ожидалось, энтузиазма не вызвало:

— Отсрочить никак нельзя?

— Бумага на контроле, а инстанция сами видите какая.

Генерал принялся за отзыв и по прочтении поморщился:

— Эк, расписал… Надо поскромнее, а то действительно получается не простой старший лейтенант, а настоящий Эдисон…

«Ох, не зря выплыла фамилия американского изобретателя, — подумал Ветров, — наверное, у него с Зеленцовым все-таки был разговор на эту тему». Вслух же сказал:

— Что-то мы слишком страхуемся. Будто не рацпредложение, а докторская диссертация.

Генерал оживился:

— Была бы диссертация, подписал бы не глядя — какой с нее спрос? А тут — предложение. Армейский закон сам знаешь: кто предлагает, тот и…

— Мы и так выполним, тут же написано: предполагаем применить данное предложение в нашем изделии.

— Вот применишь, тогда и напишешь, а сейчас трубить об этом преждевременно. Если же не говорить о практическом применении, какой во всем этом толк?

В общем, так ничего у Ветрова и не вышло, но попытка оказалось не бесполезной — подумалось: а почему бы, действительно, не прикинуть вариант практического применения? И тут же закипела работа.

Сейчас ему предстояло практически воплотить режим ускоренной передачи боевых донесений. Предложение Денисова имело к этому режиму отдаленное отношение, хотя и послужило исходным пунктом. Общие контуры новой системы вырисовывались следующим образом. Набросок сообщения, составленный из стандартных блоков, поступает на передающую аппаратуру. Как только радиотракт будет установлен, сообщение «выстрелится» в эфир. На приемном конце произойдет выделение стандартных блоков, включатся соответствующие программные генераторы, восстанавливающие полный текст, и после автоматической компоновки и редактирования полученное донесение будет представлено адресату.