Антон Кротков - Последний вираж штрафбата

— Да вы не беспокойтесь, товарищ муж, — посоветовала она Нефедову. — Сейчас мы ее в тюремную больницу сведем. А там сразу наручники снимут.

— Верно, Рая! — громко, по-базарному захохотала ее хамоватая напарница с толстощеким розовым лицом, — браслетики снимут, а смирительную рубашечку наденут. Да ты сам потом спасибо нам скажешь, мужик. Тамошние санитары большие баловники. Пока она будет связана, они будут ласкать ее между ног.

— Точно, подруга! — бойко подмигнула товарке, а затем Нефедову первая надзирательница. — Смотри, какая она у тебя тормозная! Не баба, а доска. От такой жены никакой радости. Ну ничего, общение с нашими медбратьями из тюремной больницы пойдет ей на пользу. Они ее, дуреху, растормошат.

От этого наглого цинизма и от того, что чужие грязные руки пытаются бесцеремонно вырвать у него любимого человека, Борис рассвирепел:

— Пошли прочь, шавки!

На что он надеялся, сжимая в объятиях жену с тюремным номером на робе?! Вырваться из этой мрачной обители — за эти решетки и толстые стены — было невозможно… Вскоре на место потасовки подоспела целая бригада местных стражей во главе с каким-то начальником. Впрочем, не это решило исход схватки. «Анархист» был готов как лев сражаться за свою любимую, пусть даже ему придется голыми руками передушить дюжину краснопогонников. Но появившийся на месте событий тюремный начальник применил необычную тактику. Этот развязный субъект с неряшливо расстегнутым воротничком служебного кителя сразу стал угрожать Ольге, что если ее муж немедленно не уберется вон, то заключенная проведет неделю в карцере. Там ее привяжут к специальному стулу, чтобы она не могла пошевелиться, и станут принудительно кормить, засовывая толстую резиновую трубку прямо в пищевод. Похоже, начальника вызвали из-за обильного обеденного стола. Губы и подбородок его лоснились. Привычно источая угрозы в адрес заключенной, он бесцеремонно между делом щупал похотливым взглядом женские прелести пышнотелых надзирательниц.

Видимо, ярко представив себе, что ее ждет, Ольга рухнула на пол, потеряв сознание. Борис подхватил жену на руки и сам отнес ее в тюремную больницу… Из случившегося Нефедов сделал вывод, что над Ольгой ставят какие-то бесчеловечные эксперименты с одной целью — надавить на него. Для этого-то и потребовалось такое свидание.

У обочины молодая женщина склонилась над мотором синего «Москвича-400». Но бредущий по улице мужчина не замечал ее. Он был настолько погружен в собственные невеселые мысли, что не сразу осознал, что к нему обращаются.

— Вы не поможете? — смущенно, но с нажимом повторила свою просьбу девушка, пытаясь обратить на себя внимание прохожего со странным отсутствующим взглядом. — Простите за настойчивость, но мне просто не к кому больше обратиться. Эта глупая машина неожиданно сломалась, а мне срочно нужно ехать.

Личико миловидной брюнетки в нескольких местах было испачкано моторной смазкой. Скорее всего она впервые в жизни держала в руках гаечный ключ. Во всем облике незнакомки было столько отчаяния, что отказать ей в помощи язык не поворачивался.

Мужчина молча кивнул и направился к машине; снял с себя пиджак, молча вручил его хозяйке автомобиля, засучил рукава. Меньше всего он сейчас был расположен к трепу с посторонним человеком. Все мысли Бориса были лишь об оставленной им в тюрьме жене. Поэтому на все вопросы хозяйки синего «Москвича» Нефедов отвечал короткими фразами по существу.

Борис довольно быстро разобрался, в чем проблема. Поломка оказалась пустяковой. Попросив хозяйку машины сесть за руль, он принялся энергично вращать рукоятку ручного запуска. Мотор раз пять чихнул и вдруг бодро затарахтел.

Девушка радостно захлопала в ладоши.

— Ой, вы просто кудесник!

Нефедов пояснил, что причина возникшей проблемы связана с неумелым стилем вождения начинающей автомобилистки. У нее в машине даже не оказалось тряпки, чтобы «механик» мог вытереть испачканные в машинном масле руки. Борису пришлось использовать для этой цели собственный носовой платок. Впервые он как следует рассмотрел девушку: стройная, хрупкая, с длинными волнистыми волосами, глядит робко. Что-то в ней показалось Нефедову неуловимо знакомым.

— Да вы не расстраивайтесь, — успокоил он хозяйку «Москвича», — опыт — дело наживное.

Чтобы развеселить отчего-то снова приунывшую водительницу, Борис рассказал ей байку про летчиков-испытателей, которые, являясь богами в небе, нередко попадают в дорожные аварии. А все потому, что, заметив перед собой препятствие, асы по привычке пытаются тянуть руль на себя, словно самолетный штурвал, чтобы перепрыгнуть препятствие.

Брюнетка улыбнулась и взглянула на него просительно своими томными синими глазами с голубоватыми белками.

— Понимаю, что это верх наглости с моей стороны, я и так вам очень обязана… Но вы не могли бы довезти меня до дачи. А то я боюсь, что снова заглохну, только уже где-нибудь в лесу на пустынной дороге.

Она пояснила, что всего десять дней назад получила права и не рискнула бы выезжать из города в одиночку. Но ее отец сейчас на работе. Между тем необходимо срочно отвезти лекарство бабушке, у которой больное сердце.

И снова Борис не смог отказать хозяйке «Москвича», гордо назвавшейся редким на Руси именем Изольда. Как только девушка представилась, Нефедов вдруг понял, кого она ему напоминает. Чем-то хозяйка «Москвича» была похожа на его бывшую любовницу Зинаиду Красовскую, какой он знал ее в первые дни их знакомства. Бывшая провинциалка тоже произносила взятую «на прокат» звучную фамилию с нарочитой важностью служанки, тайком примеряющей платье своей хозяйки.

— Вы случайно не актриса? — наугад поинтересовался Борис, включая зажигание.

Девушка одарила его застенчивой перламутровой улыбкой и вдруг ойкнула, увидев свое перепачканное лицо в салонном зеркальце заднего вида. Она тут же полезла в косметичку за платочком и принялась приводить себя в порядок…

Они приехали в дачный поселок, находящийся в 80 километрах от Москвы. Изольда в знак благодарности пригласила Нефедова в дом, выпить чаю.

— Через час мы так же на машине сможем уехать обратно в Москву, — пояснила она. — Я бы сразу отдала лекарство и не стала вас задерживать. Но бабушка так долго меня ждала, что не побыть с ней хотя бы полчаса, было бы жестоко… Вы пока проходите в дом, а я сейчас зайду к соседке и тоже приду. Мою бабушку зовут Марья Ивановна.

Борис открыл калитку и направился к дому по петляющей между плодовыми деревьями тропинке — мимо подвешенных на ветвях детских качелей, прислоненной к побеленному стволу лопаты. Мирная дачная картина. И все-таки Борис чувствовал на себе чей-то пристальный недобрый взгляд. В окне соседского дома показалось было любопытное детское личико, но тут же исчезло за торопливо задернутой строгой родительской рукой занавеской. Поднявшись по скрипучим ступеням на крыльцо, Борис потянул на себя дверную ручку. Из глубины дома доносилась музыка и соблазнительно пахло жареным мясом.