Владимир Бешанов - Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде

Впрочем, у Сталина были все резоны для хорошего настроения. Лето 1943 года стало переломным в ходе Второй мировой и Великой Отечественной войн: советские армии начали движение на Запад. Первыми победными салютами ознаменовалась победа в Курском сражении. В ходе грандиозной битвы были уничтожены бронетанковые войска вермахта, освобождены Орел, Белгород, Харьков. Стратегическая инициатива окончательно перешла в руки Красной Армии. Финляндия фактически прекратила боевые действия, ее правительство, все более убеждаясь в неизбежном крахе Тысячелетнего рейха, все настойчивее предпринимало попытки установить контакты с руководителями антигитлеровской коалиции, зондировало позиции Лондона, Москвы и Вашингтона на предмет условий заключения мира. Англо-американские войска высадились на Сицилии и Апеннинском полуострове, выведя из войны Италию и открыв тем самым второй фронт в Европе.

Постепенно изменялась в нашу польза обстановка под Ленинградом, германский «нож», обильно орошаемый кровью, все более ржавел и стачивался. Положение войск фельдмаршала Кюхлера, измотанных непрерывными русскими атаками, значительно ухудшилось. Германское командование не могло усилить ее ни за счет стратегических резервов, ни за счет переброски сил из других групп армий. На протяжении всего 1943 года для Гитлера группы армий «Север» словно не существовало. Если фюрер и вспоминал о ней, то только для того, чтобы забрать наиболее боеспособные дивизии: за второе полугодие Кюхлеру пришлось расстаться с единственной моторизованной и семью пехотными дивизиями, взамен он получил пять дивизий, имевших большой некомплект в личном составе и боевой технике. Верховное командование по-прежнему ставило задачу прочно оборонять позиции и продолжать блокаду Ленинграда, но в тылу группы армий, приблизительно по линии старой границы СССР с Прибалтикой, началось строительство нового оборонительного рубежа — линии «Пантера».

В середине сентября войска Ленинградского фронта, преодолев несколько сот метров, отбили у противника проклятые Синявинские высоты. Частной операции предшествовала уникальная артиллерийская подготовка. Генерал К.П. Казаков, прибывший на должность командующего артиллерией 2-й ударной армии с другого театра, отмечает в воспоминаниях необычную расточительность ленинградцев в отношении расходования боеприпасов, по сравнению с местом предыдущей службы.

Это удивление было вызвано изобретенным в штабе генерала Одинцова новым методом огневой поддержки пехоты — «сползание огня»: «В самом общем виде этот метод «сползания огня» был одним из методов артиллерийской поддержки атаки стрелковых подразделений. Если при огневом вале артиллеристы, стреляя по рубежам впереди своей пехоты, переносили огонь скачками в 100–200 метров, то есть на два-четыре деления прицела, то «сползание огня» вполне отвечало своему названию — артиллерийский огонь «сползал» с переднего края противника в глубину его обороны минимально возможными переносами — по 50 метров (одно деление), а зачастую и это маленькое расстояние делилось надвое с помощью уровня. Подобные переносы огня перекрывались рассеиванием снарядов, поэтому с наблюдательного пункта вы не видите никаких скачков. Артиллерийский огонь действительно ползет в глубину обороны противника, пропалывая ее дочиста, как хороший огород. Разумеется, по такой «прочищенной» местности наступать пехоте и танкам много легче. Естественный вопрос: почему этот метод не применять повсюду? Почему Штаб артиллерии Красной Армии не рекомендовал «сползающий огонь» артиллеристам других фронтов? Во-первых, что он требовал значительных расходов боеприпасов. А возможности для их пополнения были у нас не беспредельны — заводы давали столько снарядов, сколько могли дать. И если бы Главное артиллерийское управление удовлетворило полностью потребности одного фронта, широко применявшего «сползание огня», оно бы оставило без боеприпасов другие фронты. Вот почему Штаб артиллерии Красной Армии не мог рекомендовать метод «сползания огня» для всеобщего использования… Кроме того, противник уже широко использовал в обороне разные хитрости — ложный передний край или преднамеренный отвод своих войск в глубину. Представьте на минуту, что наша артиллерия обрушивает всю силу «сползающего огня» на опустевшую оборону. А чем пробивать оборону противника на следующей позиции, когда мы, пусть и легко, но с громадными затратами боеприпасов, пройдем эти три-четыре километра?»

В общем, ясно, что такая «поддержка» требовала огромного количества артиллерийских и минометных стволов, а сколько при этом расходовалось снарядов, все главные пушкари — от Говорова до Казакова — стесняются сообщить. К тому же для прорыва следующей оборонительной позиции всю эту технику необходимо было передвигать на три-четыре километра вперед, оборудовать огневые позиции и ждать, когда подойдут новые эшелоны с боеприпасами. А до Берлина — почти две тысячи километров. Но генералу Говорову метод понравился, его-то и применили в ограниченной по масштабам операции по захвату Синявинских высот.

Утром 15 сентября советская артиллерия и реактивные минометы перепахали немецкие позиции. Авиаторы 13-й воздушной армии, ВВС Балтийского флота и 2-го корпуса ПВО совершили 721 боевой вылет. После подготовки, следуя вплотную за огневым валом, двинулся 30-й гвардейский стрелковый корпус — 45, 63 и 64-я дивизии. Атака продолжалась 30 минут. За это время гвардейцы заняли все три линии вражеских траншей на Синявинском рубеже, перемахнули гребень… и уперлись в четвертую, на обратном скате. Бои продолжались еще три дня, затем наступило затишье.

Армия Линдемана занималась подготовкой тыловых позиций и сокращением линии фронта с целью высвободить войска. Так, 2 октября 290-я пехотная дивизия оставила рощу «Круглая» — «Нос Венглера». Этот выступ фронта, названный по имени выдающегося командира 366-го полка полковника Венглера, был одной из самых скверных позиций, «дьявольской дырой» среди болот и искромсанных пней. Все как один, начиная от командиров рот до главнокомандующего группы армий, считали, что его давно надо было оставить, но Гитлер до тех пор отвергал подобные предложения как «пораженческие, пока противник в конце концов не заставил очистить эту позицию».

В ночь на 3 октября немцы начали отвод войск с западного фаса погостьинского выступа и эвакуацию киришского плацдарма, который удерживали около двух лет. Этот маневр командующий 4-й армией обнаружил только двое суток спустя, проспал. Мерецков позже заявил, что помешали сложные метеоусловия: «Киришские болота под октябрьскими дождями вздулись от воды. Пока мы наводили переправу, чтобы нанести удар по отходящему врагу, он уползал на левый берег Волхова. Фронтовая авиация успела все же разбомбить его». Одним словом, Линдеман сумел отвести части за реку Тигода беспрепятственно и почти без потерь.