Владимир Бешанов - Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде

«…был зачитан акт комиссии, и к вечеру она выбыла из армии.

— Все, — мрачно сказал Клыков, распрощавшись с нею, и машинально начал перебирать содержимое в ящиках своего рабочего стола.

Предчувствие не обмануло его: несколько дней спустя он был смещен с поста командующего 2-й ударной армией».

16 апреля «тяжело больного» Клыкова самолетом отправили в тыл.

Закономерно возник вопрос: кому поручить руководство войсками 2-й ударной армии? В тот же день состоялся телефонный разговор Власова и дивизионного комиссара И.В. Зуева с Мерецковым. Зуев предложил назначить на должность командарма Власова, Власов — начальника штаба армии полковника П.С. Виноградова. Военный совет фронта поддержал идею Зуева. Так «подлый предатель Родины» Власов с 20 апреля стал командующим 2-й ударной армией, оставаясь одновременно заместителем командующего фронтом. Он получил войска, практически уже не способные сражаться, армию, которую надо было спасать. С середины апреля хлеба выдавалось менее половины нормы, других продуктов вообще не было. Некомплект в дивизиях доходил до 70 %. Артиллерия была лишена снарядов. Обмороженные, изголодавшиеся, завшивевшие бойцы недели и месяцы сидели в болотных топях. Чтобы угробить своего солдата, нашему генералу вовсе не обязательно были нужны немцы.

Власов не мог отказаться от назначения, хотя прекрасно понимал, в какую задницу его засунули. «В беседе с Зуевым и Виноградовым, — рассказывал на допросе бывший генеральский адъютант майор И. Кузин, — Власов неоднократно говорил, что великие стратеги — это он по адресу товарища Мерецкова — завели армию на гибель. Власов по адресу Мерецкова говорил так: звание большое, а способностей… — и дальше недоговаривал, но давал понимать». Мерецков в это время докладывал о «разрыве в обороне противника», о 75-тысячной группировке, которую он в скором времени окружит и истребит, но «запланированному наступлению не суждено было свершиться».

Генерал Хозин, с прибытием в Ленинград Говорова оказавшийся в таком же положении, что и командующий Волховским фронтом, провернул свою комбинацию. Он доложил Ставке, что главной причиной провала Любанской операции является отсутствие взаимодействия между Ленинградским и Волховским фронтами: «Мы действуем разрозненно. В январе начал наступление Волховский фронт, Ленинградский фронт его не сумел по-настоящему поддержать, потому что войска 54 А были истощены в людском и материальном отношении. В феврале месяце истощился Волховский фронт. Ленинградский накапливал силы. В конце февраля и в марте месяце начал наступать Ленинградский фронт, но, не поддержанный Волховским фронтом, также выдохся. На днях вновь начал наступать Волховский, Ленинградский не в состоянии поддержать, т. к. дивизии 54-й армии выдохлись. Такое положение в дальнейшем терпимым признать нельзя. Действия должны быть одновременными, которые не позволили бы противнику маневрировать своими резервами и парировать наши удары».

Вывод: фронты необходимо объединить, доверив дело прорыва блокады одному единоначальнику, конкретно — генералу Хозину.

Маршал Б.М. Шапошников выступил против такого предложения, однако Сталин встал на позицию хитроумного командующего, и 20 апреля была подписана директива о преобразовании Волховского фронта в оперативную группу в составе Ленинградского фронта. Генерал армии Мерецков, вместе с накопленным «опытом», направлялся на Западное направление, заместителем к Жукову.

23 апреля генерал Хозин с «директивой в кармане и в весьма веселом настроении» появился в Малой Вишере.

Мерецков по пути к новому месту назначения побывал в Ставке и доложил Сталину, что 2-я ударная армия «совершенно выдохлась и в имеющемся составе не может ни наступать, ни обороняться. Ее коммуникации находятся под угрозой ударов немецких войск. Если ничего не предпринять, то катастрофа неминуема». Необходимо принять одно из двух решений: либо значительно усилить армию войсками и техникой, либо как можно быстрее отвести ее на линию дорог Чудово — Новгород. Кириллу Афанасьевичу пообещали учесть высказанные соображения.

Командующим Ленинградской группой войск стал генерал-лейтенант Говоров. Назначения на Западный фронт получили генералы Федюнинский и Галанин. В командование 54-й и 59-й армиями вступили генерал-майор А.М. Сухомлин и генерал-майор И.Т. Коровников. 8-ю армию принял генерал-лейтенант Ф.Н. Стариков. После проведенной организационной и кадровой реформы командующий объединенным фронтом и одновременно Волховской группой войск мог полностью сосредоточиться на любанском направлении. Для этого в распоряжении Хози-на в составе шести армий и трех корпусов имелось 39 дивизий, 14 стрелковых и 6 танковых бригад, 15 отдельных батальонов, 24 отдельных артиллерийских и 7 гвардейских минометных полков, в которых насчитывалось 356 тысяч бойцов и командиров, 4328 орудий и минометов, 191 танк, несмотря на то что с начала операции советские войска потеряли убитыми и ранеными 308 367 человек — почти 100 % от первоначального состава.

Ленинградцы пережили первую военную зиму, самую страшную. Наибольших размеров смертность достигла в начале февраля. В отдельные дни умирало 4500–4700 жителей. В феврале умерло 96 тысяч человек. На этот же месяц пришелся пик людоедства — 612 человек были арестованы «за употребление в пищу человеческого мяса» (всего до весны 1943 года отловили более 2 тысяч). В Сестрорецке и на станции Разлив в течение трех месяцев орудовала банда из шести женщин-людоедов. Нынешняя германская Фемида полгода искала подходящую статью для каннибала-гомосексуалиста; советская, не мучаясь тонкостями юриспруденции «в условиях особой обстановки», всем лепила статью 59-3 УК РСФСР — бандитизм. Поначалу решением Военного трибунала их расстреливали поголовно. Позднее стали различать убийства «с целью поедания мяса убитых» и просто «поедание трупного мяса», во втором случае по той же статье — по аналогии — давали до 10 лет лишения свободы. Интересно, что 41 % привлеченных к уголовной ответственности за эти преступления составили гегемоны-рабочие, а получавшие вдвое меньший паек^служащие — лишь 4,5 %.

Город был буквально завален трупами, в основном «не безусловно нужных» граждан. «Если в декабре еще значительную часть умерших транспортировало на кладбище население, то в январе это резко сократилось, — сообщал начальник Управления предприятий коммунального обслуживания исполкома Ленсовета А. Карпушенко. — Приняло большие размеры такое явление, когда покойников стали в массовом порядке подбрасывать к больницам, поликлиникам, выбрасывать на лестницы, во дворы и даже на улицах города. Организации и предприятия вывозили из города трупы умерших людей и, боясь, что администрация кладбищ от них не примет, за отсутствием документов, сваливали трупы незаметно для сторожей на кладбищах или улицах вблизи них. На Кременчугской улице у наружных дверей покойницкой больницы им. Боткина ежедневно беспорядочно в куче лежали подброшенные покойники. Кроме того, их можно было часто по утрам видеть выброшенными к воротам домов, на лестницах». Аппарат Управления треста «Похоронное Дело», несмотря на дополнительную прогрессивную выдачу работникам хлеба и водки, оказался к таким масштабам не готов.