Вадим Пеунов - Об исполнении доложить

— Слово свое держу, до победы вместе. Пока поживу в твоем доме. Не возражаешь?

— А Шоха где? — поинтересовалась она.

— Здесь же. Тебе с ним лучше не видеться. Он не должен знать о смерти Чухлая.

— С Шохой, как и с Чухлаем, у меня все в прошлом. Выслужит он у вас помилование, не выслужит, наши с ним стежки-дорожки разбежались.

Она говорила это спокойно, будто о чем-то давно решенном или само собою разумеющемся.

— Но в любом случае он не должен подозревать о нашем с тобою «родстве».

Она все понимала.

— Чужие, впервые встретились.

Началась жизнь взаперти. Мы, четверо мужчин, днем на улицу не выходили, нашим информатором и снабженцем была Надежда.

Но принятые меры оказались бесполезными, Иванов в условленное время не появился. Тут, конечно, дело не в транспорте. Если Чухлай вызывал его по поводу прибытия «гостей», а Иванов знал это, то все равно добрался бы до Александровки. На попутной машине.

Сугонюк понимал, в какую сторону поворачивают события, и предложил:

— Может, отбить еще одну телеграмму? «Жена вернулась из больницы, проведывала Пятого. Он приглашает к себе. Надо ли являться?»

«Если он проявляет инициативу — это уже хорошо», — подумал я.

Гитлеровский центр ответил: «Побываете у Пятого, доложите его соображения».

— Ну что, Прохор Демьянович, — говорю Сугонюку, — как будем выкручиваться?

— И в самом деле, проведаю Филиппа Андреевича. Что-то скажет же, — Видя мое несогласие, поспешил заверить: — Я к нему уже не вернусь. Сколько смогу помогу вам. А там уж сами решайте.

— Вряд ли сейчас врачи дадут добро на свидание. Раскинем мозгами, что бы он мог такое важное передать им?

— Ждет большую группу с той стороны. Уже и место выбрано.

— Люцерна, где сам десантировался?

— Угу. Об этом и должен думать.

— И мы о том же. От нас ждут ответа через день.

Но тут меня начали одолевать сомнения.

— Прохор Демьянович, а не было у Чухлая запасного варианта приема десанта? Операция важная, такие без запасного варианта не разрабатываются.

Он пожал плечами.

— Может, и был… Филипп Андреевич накануне того, как в Ростов меня отрядить, спрашивал: давно ли я бывал в тех местах, где его армия штаб держала. А я там носа не показывал с тех пор, как ноги из Чухлаевской черной армии унес и к вам за помилованием прибег. Филипп Андреевич на такое мое признание говорит: «Ну и остолоп ты, Шоха! Места там скрытные, надежные, а в нашем деле такие надобно знать; как свою кровать».

Этот разговор с Сугонюком натолкнул меня на мысль срочно отрядить капитана Копейку, моего верного и надежного помощника во всех самых трудных делах, к Караулову с тем, чтобы Иван Евдокимович с бойцами будущего партизанского отряда взял под особый контроль места, где когда-то отсиживалась банда: бывший командир чоновского отряда не мог их забыть, там погибли наши друзья Кряж и Леня Соловей, там Караулову сдались в плен остатки банды.

Так я и сделал: послал в Ивановку к Караулову капитана Копейку.

В тот же вечер Сугонюк добровольно вернул мне свои фальшивые документы и деньги, спрятанные на огороде: бежать он не собирался, и я решил отменить ночные дежурства внутри дома.

На следующий день, собравшись вечером, мы стали думать, что же сообщить в центр от имени Пятого. С какой просьбой он мог бы обратиться? Какие передать вести?

Часов около семи вечера кто-то громко и настойчиво затарабанил в ворота. Неистово залаял Пан. Мы все насторожились. Надежда вышла на веранду.

— Надя! Надя! — кричала женщина. — Тебя из района к телефону. Говорили, дюже спешно.

Звонят из района? Кто? По какому поводу? Я сразу подумал о капитане Копейке. Но какие события заставили его пойти, по существу, на нарушение конспирации?

Надежда вернулась минут через пятнадцать (колхозная контора неподалеку). Недоумевающая, сообщила:

— Игорь Александрович наказал вам, чтобы одна нога здесь, другая — там. Какие-то гости прибыли.

— Все?

— Больше ни полслова. Только предупредил: «Дуй к «братцу». Я не выспрашивала, телефонистки бабы любопытные, может, какая где слушала.

Гости!.. Долгожданные Хауфер и фон Креслер с сотоварищами?

Я заспешил, надо было предупредить об отъезде командира взвода оперативной службы, с которым у нас уже было подработано несколько вариантов встречи десанта. Пусть поддерживает связь по рации с хозяйством Копейки.

Я — к дверям. Надежда остановила меня вопросом:

— Шоху прихватишь с собою?

— Нет, — отвечаю. — Хочу оставить с Истоминым.

— С Истоминым так с Истоминым. Значит, я уже без надобности, можно перебираться в Светлово, — сказала она как-то елейно, неоправданно покорно.

Не уловив еще смену в ее настроении, говорю:

— Нет, нет, ты должна остаться.

Она взорвалась:

— Никому и ничего я не должна!

Ее издергала неопределенность. Мне казалось, что ситуация предельно проста, но это еще не означало, что все было абсолютно ясно и Надежде. Наверно, стоило более подробно объяснить ей, дескать, остаться дома — это своеобразное задание. Человек имеет право знать, во имя чего он старается, чем вызваны и куда приведут события, добровольным или невольным участником которых он становится.

— Ты не горячись, — говорю ей. — Видимо, заявились дружки Филиппа Андреевича. Мне надо быть там.

Она вмиг преобразилась. Вот такая понимающая, умная Надежда мне нравилась.

— Они, само собой, явятся за сундуками. Ты отдашь. А жаль. Деньги — бумажки, поди, фальшивые. А оружие и мины настоящие.

— Деньги тоже. Видимо, захватили в одном из оккупированных городов.

— Я бы их всех допустила к тем сундукам и заперла в подвале до окончания войны, — сказала зло Надежда.

— И я бы с превеликим удовольствием запер за ними дверь в том подвале. Но нельзя ли получше использовать то, что мы о них знаем?

— Ты, «братик», в этих делах собаку съел. И не одну, поступай как знаешь.

— Истомину, — говорю ей, — может потребоваться помощник. Надеюсь на тебя.

Хитровато улыбается.

— И пистолет на такой случай выдашь? Автомат предложишь — не возьму, не обучена.

— Думаю, до пистолетов дело не дойдет.

Сугонюк оставался вдвоем с Истоминым. Мог ли Шоха попытаться бежать? Не исключено, хотя сам без моего напоминания отдал два набора фальшивых документов. На всякий случай (как гласит пословица: береженого бог бережет, а дурак сам наскочит) я посоветовал Истомину забить ставни в одной из комнат и ночью держать Сугонюка там.

— А если задержитесь, с чем выходить Сугонюку в эфир? — поинтересовался Истомин.

— События, ради которых вызывает капитан Копейка, многое уточнят. А паче чаяния не вернусь, пришлю с депешей Князева.