Моше Натан - Битва за Иерусалим

За несколько минут до восьми ему позвонил заместитель начальника генштаба и официально известил о начале войны. Генерал Наркис тотчас пригласил к себе всех офицеров командования, объявил, что на границе с Египтом и на египетских аэродромах идут воздушные и танковые бои, и отдал немедленный приказ о введении постоянной и полной боевой готовности на всей территории Центрального сектора.

В 8.00 генерал распорядился привести в действие все сирены сигнала тревоги, и в 8.10 их натужный вой оборвал сон тех, кто в это утро замешкался в постели, и остановил движение на улицах.

Наркис и его штаб ждали развития событий. Тем временем администрация израильских железных дорог получила приказ продолжать движение поездов на линии Тель-Авив — Иерусалим, которая на протяжении пятнадцати километров тянется вдоль самой границы. Этой мерой подчеркивалась обычность положения на Иорданском фронте.

По прошествии тридцати минут после поступивших из генштаба сообщений об убийственном ударе, обрушенном на египетские военно-воздушные силы, Наркис связался с мэром Иерусалима Тедди Колеком и сказал ему: «Тедди, началась война. Все идет как положено. У тебя имеются перспективы стать мэром воссоединенного Иерусалима».

Вот уже двадцать дней, как Иерусалим был в центре мыслей, планов и забот Наркиса. Он понимал, что в случае войны все внимание генштаба будет сосредоточено на событиях на синайской границе. Но он также понимал, что национальная и политическая значимость для государства боев за Синай и Иерусалим не тождественны. Для расположенных на юге войск возможна временная неудача — отход с какой- либо из передовых линий на вражеской территории, где идет столкновение. Другое дело Иерусалим: если один из его кварталов падет, это нанесет серьезный ущерб престижу Израиля и подорвет боевой дух на всех фронтах.

Во всех рассматриваемых вариантах Наркис прежде всего учитывал две уязвимые точки Иерусалима: Резиденцию Верховного комиссара на юге Иерусалима и гору Скопус на севере. «Обе точки, — говорит он, — были у меня постоянно на уме и не давали покоя».

Резиденция Верховного комиссара, возвышающаяся на горе Злого Совета, находящейся в демилитаризованной зоне между Израилем и Иорданией, была с иорданской стороны защищена линиями траншей и позициями на холме «Накник» [4] Накник (ивр.; доел, колбаса). . Что касается израильской стороны, то она была беззащитна и открыта всем ветрам, так как здесь проходила демилитаризованная полоса, где строительство позиций и оборонительных сооружений было запрещено. В таком же положении практически находились все южные подступы к Иерусалиму, и Наркис прекрасно понимал, что если иорданские бронетанковые соединения сумеют захватить Резиденцию, они получат свободный доступ в квартал Талпиот и в Абу-Тор. Хотя в воображении ему приходилось ра-зыгрывать и самые мрачные варианты, он просто не осмеливался себе представить, какое смятение поднимется в стране и во всем мире, если иорданские танки предпримут попытку пересечь демилитаризованную зону возле Резиденции и проникнут в еврейскую часть Иерусалима.

На севере города положение было не менее серьезным. Там высилась гора Скопус, на которой находились сто двадцать полицейских, охранявших нашу территорию. «Я знал, — говорит Наркис, — что в случае войны борьба в Иерусалиме сосредоточится на этом участке. Я предполагал, что любой успех противника в районе горы, точно так же, как и в районе Резиденции, вызовет реакцию в мире. Было ясно, что наше поражение в одной из этих двух слабых точек сразу же лишит значимости самую блестящую победу в Синае. Со счетов нельзя было сбрасывать и опасность осложнений на египетском фронте. В таком случае, пока бы мы перестраивались для контрудара, мир бы де-факто признал завоевания арабов. Я обязан был сделать все, чтобы это предотвратить».

В четверг первого июня 1967 года Наркис и будущий министр обороны Моше Даян посетили Иерусалим. Город был целиком погружен в приготовления к войне. Они миновали Меа Шеарим и направились в квартал переселенцев Паги [5] Поалей Агудат Исраэль — рабочая религиозная партия. Жители квартала Паги, члены этой партии, вынуждены были во время Войны за Независимость оставить свой квартал и переселиться в новый. , расположенный напротив склона горы Скопус. «Послушай, — вдруг сказал Даян, — в случае войны постарайся удержаться здесь, пока Цахал не остановит египтян. Не утруждай генштаб просьбами прислать подкрепление. Стисни зубы и дер-жись. После победы в Синае к тебе придут на помощь».

— Что же произойдет на Скопусе?! — полувопросительно сказал Наркис. Даян задумался: «Пункт чрезвычайно важен, но ты все-таки должен ждать. Освободятся руки для помощи Иерусалиму только после разгрома египтян».

За день до войны Наркис собрал всех подчиненных ему комбригов. «Никто из них еще понятия не имел о том, что вскоре должно случиться, — рассказывает он, — но обсуждение проходило так, как будто война неизбежна».

Перед тем, как отпустить командиров, Наркис обратился к командиру бронетанковой бригады, полковнику Ури Бен-Ари: «Иерусалим не слишком удобный плацдарм для танков, однако учти, что, возможно, придется там действовать. Так что хорошенько изучи местность».

В понедельник утром, даже в тот поздний утренний час, когда военно-воздушные силы Израиля уже обрушили свою смертоносную палицу на египетские аэродромы, а бронетанковые войска двигались вглубь Синая, не было еще никакой уверенности, что Иордания вступит в войну. Учитывая эту неопределенность, глава правительства Леви Эшкол отправил на рассвете послание королю Хусейну, где говорилось: «Израиль не планирует никаких действий против Иордании. Однако, если Иордания предпримет против Израиля враждебные акции, Израиль использует все доступные ему средства для отражения удара, и на короля Хусейна ляжет вся ответственность за последствия».

Письмо в адрес короля Хусейна было вручено генералу Од-Булу, подтвердившему получение послания. На иорданской границе воцарилась напряженная тишина. Ничего не происходило. Минутами казалось, что Хусейн извлек урок из событий в Синае и не бросит свой легион в водоворот войны. Силы Центрального сектора получили указание воздержаться от любых действий, которые могут быть расценены как провокация, и ждать развития событий, сосредоточив внимание на обороне.

Чем больше прояснялась картина сокрушительного удара, обрушенного на Египет, тем более вероятным казалось, что иорданцы не двинутся с места или ограничатся демонстративными вылазками, которые представят их в глазах арабского мира участниками войны. Судьба фронта и целого народа находилась в данный момент в руках одного человека — Хусейна.