Моше Натан - Битва за Иерусалим

Моше, один из ротных Файкеса, отправился на самый южный участок и приблизился к позиции Лулав, где накануне мы оставили Менахема любующимся, подобно Пьеру Безухову, красотой поля боя. С того времени он успел побывать в огне уже не в качестве эстетствующего наблюдателя, а в шкуре рядового бойца. Когда в 2.00 началась огневая подготовка, сосредоточенная на пограничной линии и готовившая прорыв парашютистов в Полицейскую школу и Американский квартал, его пулемет строчил вместе с сотнями других пулеметов, базук, минометов и ружей. Когда вражеские орудия начали обстреливать позиции Абу-Тор, он лежал под снарядами, и все пространство вокруг него было словно начинено зажженными светильниками. «Ляжет одна из этих штучек рядом, — прошептал его сосед, — и запросто выпустит из тебя кишки».

Сегодня утром Менахем вновь издали наблюдал за страшными огненными стрелами, летевшими с гребней Азарии и Абу-Диса на Резиденцию Верховного комиссара и испепелившими вокруг него рощу. Обстрел тянулся уже очень давно, а Менахем различал на горизонте лишь зеленое пятно рощи да вздымающиеся клубы дыма. Он не знал, что в эту зелень с воем, один за другим, ложатся снаряды, и многие солдаты из охраны Резиденции окрашивают рощу кровью и оглашают ее душераздирающими криками («Бежать в убежища! Артналет!» — «А-а-а-аа… Моя нога! Ногу оторвало!..»). Некоторых так искалечило, что их невозможно было опознать. Другие очевидцы этого кошмара буквально окаменели. Их приходилось подолгу расталкивать, чтобы заставить выбраться из зоны пожара. «Никто из нас не верил, что мы выйдем из этой Резиденции живыми», — говорит один из солдат.

Артналет на Резиденцию длился около двадцати минут, и Менахем следил за ним, пока не увидел израильские самолеты, пикирующие на гребни Азарии, освобождаясь от бомб и взмывая затем к зениту. После авиационной бомбежки на горизонте стихло, и над Азарией показался дым. («как от сожженной нефти»), черные клубящиеся облака поднимались со всех отрогов. Менахем вглядывался в этот дым, радуясь тому, как точно и эффективно поработала авиация. Поскольку самолетам действительно удалось подавить почти все орудия и танки, беспокоившие окрестность, Менахем смог теперь только вспоминать пылающие горизонты и размышлять о трагическом порадоксе жизни, когда ужасный смысл явления не лишает его внешней красоты. Возможность эстетического восприятия независимо от нравственной сути явления напомнила ему императора Нерона, с наслаждением созерцающего охваченный пожаром Рим.

Пока Менахем был погружен в размышления на тему о красоте и разрушении, ротный Моше обошел позицию Лулав, изучил местность и составил план наступления своей роты. Поначалу все его внимание сосредоточилось на округлом каменном двухэтажном доме — арабском Лулаве. На крыше и на первом этаже виднелись мешки с песком, бетонированные парапеты и амбразуры, изрыгавшие огонь. Моше было ясно, что в столь поздние часы атаковать укрепление с фронта под беспрерывным огнем, извергаемым из этих амбразур, рискованно. Более приемлемым ему представлялся глубокий обход в конце квартала и по южному склону, с тем чтобы в итоге выйти к укреплению и штурмовать его с тыла, гак как все входы в дом были расположены там, и только оттуда можно было в него проникнуть. Правда, этот путь должен был неминуемо оказаться под обстрелом снайперов, но с этой проблемой Моше предполагал справиться при помощи дымовых шашек.

В 12.30 командир полка Файкес получил от комбрига последнюю санкцию на атаку арабской части квартала Абу-Тор и отправился на позицию Арье, где его ждали командиры рот и Аарон, командир танков, приданных его полку. Были рассмотрены и утверждены планы наступления каждой роты, после чего ротные командиры вышли в Немецкий квартал на соединение со своими подразделениями, которые тем временем прибывали сюда из Эйн-Керема.

С появлением командиров обстановка начала проясняться. Солдат посадили в автобусы, но так как весь полк не мог вместиться в них, многие устроились на крышах. Достаточно было одного из падающих вокруг снарядов, чтобы вывести целую роту из строя. В те минуты, однако, солдаты не обращали на это никакого вниманйя. Они уже были ' в возбуждении, которое охватывает перед боем, и пели: «Хевену шалом алехем, хевену шалом алехем!» [18] «Мы принесли вам мир…». . Женщины, старики и дети, прятавшиеся за запертыми ставнями, приоткрыли жалюзи и аплодировали едущим солдатам. «Их лица, на которых испуг смешивался с надеждой, — рассказывает Дан, — точно походили на те, что я видел в Иерусалиме в детстве во время Войны за Независимость».

Бойцы еще продолжали петь, когда колонна уже рассыпалась по подступам к Абу-Тор. Ротный Эли высадил своих бойцов из автобуса и рассредоточил их по подвалам, коридорам, позади оград. Тут они дождались сигнала «в атаку».

С противоположной стороны продвигалась рота Узи. Когда он доехал до окраин Абу-Тор, ему сообщили по рации, что приданные ему танки ждут его на Дерех-Хеврон, поблизости от въезда в Абу-Тор. Узи успел перекинуться несколькими шутливыми словами с Эли, после чего отправился к танкистам согласовывать взаимодействие в бою. Только он начал договариваться с командиром танкового взвода, как послышались раскаты взрывающихся снарядов. Первым же был накрыт автобус Эли, из которого только что вышли люди. Автобус развалился на горящие куски. «Я увидел разлетающийся автобус, — рассказывает один из солдат, — и подумал: что бы сталось со мною и моими товарищами, если бы мы не вышли из него вовремя?»

Для бойцов, увы, этот обстрел не закончился так благополучно. На них обрушились снаряды, и повторилась кровавая баня, какая была на рассвете, когда 8-й парашютный полк пошел в прорыв. Так же поднялись тучи пыли и дыма, укрывшие улицу и тех, кто был застигнут обстрелом. Когда пелена рассеялась, послышались испуганные крики, появились носилки. «Я увидел, — рассказывает командир одного из пострадавших взводов, — лежащих вдоль всей улицы солдат, залитых кровью. Я понял, что раненых много и побежал к месту падения снаряда. Убитые. Крики. Стоны. Искареженное обгорелое оружие. Солдаты выносили раненых к заборам по сторонам улицы. Выли сирены примчавшихся санитарных машин. Часть погибших была в таком виде, что их вообще невозможно было опознать. Другие лежали с восковыми лицами и закатившимися глазами. На лицах застыло выражение удивления».

Время было три часа пополудни. «Операция началась, — рассказывает Аарон, который с двумя танками находился на отрогах горы Злого Совета и видел с этой высокой точки, как роты полка Файкеса устремляются по склону Абу-Тор в сторону вражеских позиций. «Мы старались предупредить их движение, «подметая» снарядами все пространство перед ними и расчищая им путь».