Моше Натан - Битва за Иерусалим

Три парашютиста проникли в большой двор «Шмидт-скул», а затем и в нижние этажи монастыр-ского здания. Легионеров здесь не было. Снизу доносились испуганные приглушенные голоса учениц, сестер и учителей, прятавшихся в глубоком монастырском подземелье.

Парашютисты подымались с этажа на этаж, готовые к любой неожиданности. Вдруг послышался стук оружия и промелькнуло несколько легионеров, удирающих наверх. Парашютисты обратились к одному из монахов и послали его на верхние этажи, чтобы он предложил легионерам сдаться. Те ответили монаху, что спустятся при условии, если израильтяне отойдут на нижний этаж. Последовавшая 10-минутная пауза была использована парашютистами, чтобы занять укромные и выгодные позиции. Через десять минут один из солдат решил подняться наверх посмотреть, что же с легионерами. Там он не нашел ни души: оказалось, легионерам удалось бежать через потайной черный ход.

Во дворе монастыря были задержаны два вооруженных подростка в иорданской военной форме. Их ранило во время перестрелки, и монахини ухаживали за ними. В связи с этим пришлось сделать обыск в подвале монастыря среди штатских. Всех их вывели на нижний этаж. Около 80 человек сбилось в кучу, как испуганное стадо. По словам монахов, они были обслуживающим персоналом монастыря. Парашютисты, установив, что среди них нет легионеров, вернули всех в убежище.

В послеобеденные часы и к вечеру этот отряд сборной роты установил контроль над подступами к улице Шхем и всеми окрестными домами перед стеной Старого города. Оставшиеся позади солдаты штурмовой роты прочесали участок улицы, по которому они до этого прошли с боем. Десятки домов городской пограничной черты оказались хорошо укрепленными казармами с огромным количеством боеприпасов.

Вернемся, однако, к командиру отряда полка, оставленному нами возле одного из дворов, куда этот отряд направился, чтобы в результате выйти к музею Рокфеллера. Путь оказался сложным. Солдаты попадали в тупиковые внутренние дворики, преодолевали высокие парапеты, монастырские стены, шли по крышам, подрывали железные двери, даже очутились в весьма экзотическом ночном клубе. Все это сопровождалось беспрерывной перестрелкой с бегущими штатскими, отказывающимися сдаваться. Был убит один из ротных связных и двоих ранило.

Солдаты продвигались бегом, пригнувшись, под прикрытием каменной стены, опоясывающей кладбище. Один из парашютистов выпрямился, чтобы осмотреть начинавшийся за стеной спуск. Тишина. Он крикнул командиру полка: «Ничего подозрительного, там автобусный гараж. Мы находимся напротив Стены Дамасских Ворот». Только прозвучали эти слова, как пуля просверлила воздух в сантиметре от его уха.

За первым выстрелом последовал целый град пуль. Он обрушился на кладбищенский холм, находившийся на одной высоте с огневыми точками на стене Старого города и на расстоянии считанных метров от нее. Так что холм этот оказался на прицеле у иорданских снайперов.

Парашютисты бросились врассыпную и попрятались за памятниками, пережидая огонь, чтобы двинуться в дальнейший путь. Прошел час. Прошло полтора. Солдаты попробовали высовывать на палках свои каски, но они тотчас же оказывались простреленными («Не дадут нам, гады, шевельнуться до самой ночи»).

Медленно тянулись минуты, складываясь в часы.

В конце концов терпение командира полка лопнуло. Он приказал взводному Ури взять маленькую группу солдат и попытаться ползком уйти с поливаемого огнем холма, чтобы занять позицию в районе улицы Салах ад-Дин.

В этой группе в числе других был сержант Рон Лев. «Поползли мы, — рассказывает он, — по всем правилам, как по книжке. Нам удалось благополучно выбраться с холма и добраться до переулка, кончающегося ступеньками. Прошли переулок и достигли отеля «Риволи» в начале улицы Салах ад-Дин. Все дома на запорах, а двери металлические, взрывчатки нет, подорвать нечем. Решили пересечь улицу, чтобы попасть в дом, откуда можно увидеть музей Рокфеллера. С грехом пополам под сильным огнем пересекли улицу, угодив на другой стороне в такие тесные каменные мешки-переулки, что не повернуться. Тут хватило бы одной гранаты, чтобы всех нас уничтожить. Услыхали выстрелы, и тотчас нам навстречу выбежали два иорданца. Уложили их посреди переулка. Следом — их жены: бросились на окровавленные тела мужей и раз-разились жуткими рыданиями. Одна просила у нас пощады для себя и своей подруги. Мы отвели их в соседний дом. У самих нервы натянуты, грызет тревога: понятия не имеем, где находимся. Короче, так долго блуждали по переулкам, что в конце концов решили возвратиться назад, к отелю «Риволи». Нам удалось перебежать улицу Салах ад-Дин и, прежде чем был открыт огонь, занять позиции в здании отеля, южная сторона которого обращена к Воротам Ирода. Сверху из отеля мы видели наших ребят, укрывающихся за кладбищенскими памятниками на холме».

А там в это время пал один из солдат. Хаймович, толстенький связной полкового командира, вдруг услыхал обращенный к нему возглас: «Посмотри рядом. — Он тяжело ранен. «Связной подбежал к солдату».

«Хрипя, парень стиснул мне руку, — рассказывает Хаймович. — Глаза у него были широко раскрыты; я почувствовал к нему острую жалость и душевную боль. Парень незнакомый, и никто из нас не знал, кто он, откуда, как его зовут (потом выяснилось, что это был новичок, демобилизовавшийся перед самой войной и в последнюю минуту зачисленный в парашютисты). Он держался за мою руку из последних сил, сражаясь с агонией… и не говорил ни слова… Ничего не мог вымолвить… А мне думалось: вот, стою над человеком в его смертный час, уцепился он за меня, а я не только не знаю его имени, но не могу даже придумать слова, чтобы сказать ему их в последние оставшиеся ему минуты жизни.

Он продолжал сжимать мне руку, хотя был уже мертв. Я высвободил свою руку и закрыл ему глаза. Невозможно было на него смотреть. На лице его было выражение человека, который уже не в силах ничего сделать. Выражение страшного предсмертного ожидания… Так и скончался — в полном одиночестве… Неопознанным и неизвестным…».

В послеобеденные часы прятавшиеся за могилами парашютисты ползком покинули кладбище и вместе с командиром полка Иосеком перебрались в отель «Риволи». Вынести тело неизвестного солдата оказалось невозможно. Всю ночь мертвый пролежал среди памятников, на могилах погоста, по-арабски называемого «Аль-Сгейра», что означает «Неусопшие».

В том месте, где лежал навсегда уснувший парашютист, начнется, по словам арабской легенды, воскресение из мертвых — и восставшие из могил уже не заснут вовеки.

В два часа пополудни неожиданно послышался шум мотора. Какая-то машина уехала в сторону гостиницы «Риволи». Улица Салах ад-Дин была пуста. Здесь не было и в помине ожесточенных уличных боев. Перепуганные жители либо бросали дома, либо сидели по подвалам за наглухо затворенными ставнями. Кроме мертвой тишины и полного отсутствия людей — никаких признаков войны. Лишь выбиваемые кое-где стекла да выстрелы со Стены, высящейся в конце улицы и контролирующей подходы с юга, время от времени нарушали абсолютное безмолвие.