Моше Натан - Битва за Иерусалим

«Бен-Цур, езжай!» — скомандовал он. Бронетранспортер раздавил мотоцикл и поехал вперед до узкой замощенной тропе, ведущей к Храмовой горе. Напротив в небе золотился купол мечети Омара, подпоясанный бирюзовыми арабесками мозаики.

На пути к нему броневики миновали с одной стороны Ворота Милосердия и Погребальные Ворота, с другой — купол Соломона (легенда рассказывает, что по завершении строительства Храма Соломон на том месте, где сейчас высится купол, преклонил колени, воздел руки к небесам и вознес молитву Богу. Среди прочего он просил: «Если выйдет Твой народ на войну с врагами на путях, которые Ты ниспошлешь, пускай вознесут молитву Тебе в городе, который Ты избрал, и в Доме, который я воздвиг для Тебя. Услышь тогда их молитву и мольбу и сверши Свой суд над ними»).

Бронетранспортер Моти достиг Храмовой площади. «Когда мы очутились на площади, — говорит Моти, — мы поняли, что целиком выполнили свою задачу и сказали себе: здесь не стреляют. Это место священно».

Он включил рацию и скомандовал командирам частей:

«Всем, всем. Отставить! Станция Давида. Здесь Давид. Повторяю: всем прекратить обстрел. Перехожу на прием».

Затем он радировал заместителю начальника генштаба Бар-Леву: «Я овладел Храмовой горой. Повторяю: я овладел Храмовой горой. Прием».

«Вас поняли, — гласил ответ. — Честь и слава! Честь и слава!».

Следующие радиопереговоры состоялись у Моти с командующим центральным сектором Узи Наркисом:

У з и: «Здесь точка 8/9. Кто говорит? Моти? Прием».

Моти: «Говорит точка 7. Возле мечети Омара. Поблизости от Стены».

Узи: «Моти, ты неподражаем на фоне мечети Омара! Я сейчас же выезжаю к Львиным Воротам. Порядок! Точка».

Танковая колонна не могла пройти через узкий проем Львиных Ворот и была вынуждена перед ним остановиться. Из-за колонны выбегали, спеша к Воротам, парашютисты Замуша. То и дело раздавались гулкие взрывы снарядов, перекрывавшие голоса солдат («Трах! Трах! Бум-м! Бум-м! Тра-ах!).

Моти в это время связался с Замушем и предложил ему в темпе двигаться в сторону Храмовой горы. Его слова подстегнули парашютистов, так и ринувшихся в Ворота. Но и им пришлось остановиться перед нагромождением камней, преградившим дорогу штурмовым бронетранспортерам. Замуш вызвал один из стоявших перед Воротами танков, чтобы тот пробил проход. Как только танк выутюжил проход, броневики юркнули в него и проникли в Старый город. Они остановились возле Виа Долороза, загородив вход в нее.

В это время парашютисты Замуша находились уже около Ворот Племен и отсюда как одержимые бросились со всех ног к Храмовой горе — порогу заветной цели: Стены Плача. Десятки мужественных ле-' гионеров, забаррикадировавшихся в мечети Эль-Акса, встретили парашютистов огнем. Но их усилий не хватило, чтобы остановить победителей, несущихся как шквал, сметающий на своем пути все.

На обочине дороги парашютисты увидели брошенный военный лагерь с палатками, джипами, лендрове- рами и полевой кухней, которая еще дымилась. Все это осталось позади — ряды бегущих солдат уже затопили начало 150-метровой тропы между Воротами Племен и Храмовой площадью и хлынули вперед среди вековых сосен и маслин к ступеням, ведущим к мечети Омара.

«Огромное возбуждение! — вскоре записывал в свой блокнот репортер газеты «Бамахане». — И сейчас еще не хватает дыхания и стучит в висках. Всем нам кажется, будто мы витаем во сне. Никто еще не может поверить, что до Западной стены — считанные метры».

Уничтожение грузовика устранило последнее препятствие на пути к Стене. Сумасшедший бег продолжался, но одновременно в сердцах у многих зародилось какое-то странное беспокойство. «Западной стены я до того ни разу не видел, — рассказывал вскоре один из взволнованных победителей. — Не видели ее и большинство ребят: все молодые. Но вот мы туда ринулись… и я не знаю как… трудно описать… бежим вперед, а дороги к Стене не знаем… Бежали как слепые… И напал на меня какой-то великий страх… самый сильный в тот день… что не на й д у…».

Первыми заметили Стену Замуш и Мойше, которые знали приблизительно направление, но не само место. Они блуждали в лабиринте тупичков и переулков, лестниц и переходов квартала Муграби, пока в одном из двориков не встретили женщину-арабку. Вид обступивших ее солдат так напугал женщину, что у нее отнялся язык. Все усилия выудить у нее что-нибудь насчет местонахождения Стены ни к чему не привели. Оставив ее в покое, Замуш и Мойше выбежали на улицу и вскоре наткнулись на старика араба, который, к их удивлению, разговаривал на иврите. Старик понял, чего они хотят, и ввел их в узкий двор, указав на видневшуюся в конце дворика крышу высокого дома. Как одержимые, оба помчались вперед и начали карабкаться на лестницы и стены, ведущие на крышу. Когда, задыхаясь от усилий^ наконец взобрались на нее, то напротив открылась Стена, бесконечно одинокая и совершенно заброшенная вот уже двадцать лет; та самая Западная стена, которой через считанные часы суждено было превратиться из символа поражения, тоски и плача в символ обновления, освобождения и великой победы.

«Вдруг увидеть Стену Плача, — говорит один из парашютистов, — это было как сон… Не мог поверить, что это правда… а не обман зрения…».

Легенда рассказывает: когда молодые жрецы увидели, что Храм неизбежно гибнет в огне, они взяли ключ от него и взошли на кровлю здания. Там обратили они свои лица к Всевышнему и метнули ключи от Дома Его к небесам. Затем бросились в огонь, пожиравший Храм. В этот миг в небе появилась длань и приняла брошенные ключи.

В среду 27 ияра 5727 года парашютисты, увидав Стену, испытали чувство, будто им возвращены ключи и они их держат в своих руках. Держат крепко.

Замуш извлек флаг, полученный перед боем от семьи Кохен, флаг, вынесенный девятнадцать лет назад из покинутого еврейского квартала старой госпожей Кохен. Прошло менее трех дней с того момента, как, свернув полотнище, он спрятал его у себя на груди, но ему казалось, что с тех пор прошло три века. Дрожащими от волнения руками он расправил флаг и двинулся по крыше к месту, где к ней примыкал край Стены. Рядом шагали заместитель комбрига Мойше и несколько парашютистов. Когда добрались до железной решетки, укрепленной на верхе Стены, Замуш прошел вперед и привязал флаг к двум вертикальным стержням. Неожиданно подувший летний ветер подхватил полотнище флага и поднял его ввысь.

Парашютисты смотрели на флаг. Радостное волнение захлестнуло их. Они выстроились в ряд и в ознаменование подъема флага дали ружейный залп.

«Мы… находимся в Старом городе… — возбужденно говорил кто-то. — Доходит это до вас?… В Старом городе… Стена…». В глазах у него блестели слезы.