Алексей Гарри - Рассказы о Котовском

— Ну, а он что — заинтересовался бандитский атаман.

— Что Щелкнул шпорами, повернулся налево кругом да вышел… А сам, орлы его рассказали, пуще смерти Матюхина боится. Он, говорят, всех бил, а его никто!

— Это точно, — самодовольно подтвердил Матюхин, — никто меня не бивал и не побьет!

«Ишь, как складно брешет, — подумал Симонов про комиссара, — вот что значит язык хорошо подвешен!»

Когда колонна бандитов подошла к мельницам у Кобыленки, Матюхин обернулся, встал на стремена и поднял руку. Скомандовал:

— Сто-ой… Слезай!

У котовцев екнуло сердце что он еще придумал.

— Вот как, казаки, — обратился Матюхин к Захарову, — скачите к себе в штаб и приведите сюда вашего атамана да Павла Тимофеевича — пусть встретят! Меня не такие господа хлебом-солью встречали…

— Это можно, — охотно согласился комиссар, — только я при вас останусь, тут где-то наша застава стоит, как бы чего не получилось. А хорунжий сейчас смотается… Симонов!

— Слушаю, господин есаул!

Когда взводный отъехал несколько шагов, Матюхин крикнул ему вдогонку:

— Ты передай так пусть выезжают вдвоем, безо всякой охраны!

— Слушаю, господин полковник, — отозвался Симонов…

Пока он наспех сообщал Котовскому обо всем, что произошло с ним и Захаровым за время их отсутствия, комбриг оделся и привел себя в порядок. Леньку почему-то пробирал озноб — то ли от нервного напряжения, то ли простыл на полу. Когда он громко лязгнул зубами, Котовский с любопытством глянул на него.

— Что, икру мечешь Ектова давай сюда, сразу согреешься! Быстро!

А сам озабоченно спросил Симонова:

— Ты что же, здесь останешься?

— Да нет, — рассмеялся взводный, — я теперь в банде свой человек! Матюхин потребовал без охраны… А меня он не считает.

Комбриг удовлетворенно кивнул головой. Спросил:

— Сколько их, по-твоему?

— Трудно… сказать, тов… господин атаман. Темно, да к тому же они строй — не соблюдают, едут больше кучно. Когда мы из Подыскляя выходили, отдельные группы то и дело в хвост пристраивались. Но не больше тысячи сабель у Матюхина с собою, во всяком случае…

— Я тоже так считаю, — согласился Котовский, — всех своих людей он сейчас из лесу не выведет. Ничего, после сами явятся с повинной!

Ектова, как всегда, привели латыши. Комбрит предупредил их, что отныне всю ответственность за него он принимает на себя, а им придется временно уйти за кулисы наружность у них явно нерусская, да и акцент может выдать. А для бандитов латыши — то же самое, что и большевики.

Когда сели по коням и отъехали несколько шагов от дома мельника, Котовский предупредил Ектова:

— Я, конечно, не имею оснований вам не доверять, Павел Тимофеевич, однако… Я вас попрошу ехать со мной стремя в стремя и не отделяться от меня ни на шаг без моего разрешения! Поняли Вы уж на меня не обижайтесь, дело нешуточное!

— Понимаю, — покорно отозвался Ектов.

Когда пошли рысью, комбриг убедился, что Попов его не подвел красавец конь под седлом у Ектова стал сразу же хрипеть и захлебываться. Одышка! Котовский и Ектов ехали рядом, тесно прижавшись друг к другу. Симонов следовал за ними.

В конце села на сером фоне ночного неба возникли темные очертания конников. Тогда комбриг принял, по наитию, еще одно решение. Пробормотав сквозь зубы свое любимое «трусы в карты не играют», он приказал:

— Павел Тимофеевич, можете теперь от меня отделиться скачите к Матюхину один! Только не забывайте, что я неплохо стреляю…

Ектов вырвался вперед. Конь его вел себя странно мотал головой, брызгал пеной и подвигался вперед боком, мелкими скачками. Наблюдая за его ходом, Григорий Иванович утешал себя «Ну, двести шагов он как-нибудь уж пройдет галопом и на этом одре!»

Перед тем как отправиться в путь, Павла Тимофеевича дополнительно вооружили. Кроме пустого пистолета, ему дали еще шашку, новенькую, красивую и совершенно безвредную эфес воткнули прямо в ножны, а клинка — не было…

Подъезжая к банде, Котовский и Симонов расслышали команду Матюхина:

— Са-адись! За мной, ша-агом!..

Захаров, подтянутый и торжественный, представил обоих командиров друг другу:

— Полковник Иван Сергеевич Матюхин, командир бригады крестьянского ополчения!

— Войсковой старшина, атаман Григорий Иванович Фролов! Командир сводного казачьего корпуса…

Банда втянулась в деревню. Впереди ехал Матюхин, справа от него — Фролов — Котовский, слева — Ектов. Сразу за ними — Муравьев, справа от него — Захаров, слева — Симонов.

Григорий Иванович сказал Матюхину, что для его людей он отвел лучшие избы, всю среднюю улицу. Матюхин молча кивнул головой.

— А сейчас, я думаю, соберемся с командирами у нас в штабе, в доме мельника, знаете, наверное Человек десять назначьте от себя, и моих старшин столько же будет. Выслушаем друг друга, потолкуем, а потом — в поход! Спать, уж видно, не придется…

И против этого у Матюхина возражений не было.

Как раз в эту минуту ветер донес со стороны железной дороги отзвуки орудийных залпов, треск пулеметных очередей, разрывов гранат. Небо на западе залило багрянцем. Матюхин, насторожившись, прислушивался.

— Добро! — удовлетворенно заметил Фролов — Котовский. — Это мои люди в бой с красными вступили на железной дороге!

Снова отдаленные взрывы…

— Слышите — продолжал Григорий Иванович. — Должно, бронепоезд подорвали, я так наказывал!

— А большая ли у вас там сила — полюбопытствовал Матюхин.

— Дивизия без полка, — небрежно отозвался атаман, — один, кубанский, Котовского в Медном запирает… Там у меня кубанцы пока действуют, а донцы следом идут. Да у меня их в авангарде тут сотни три…

Матюхин в раздумье покрутил головой что и говорить — сила!..

Голова колонны дотянулась до штаба. Первыми спешились Фролов — Котовский, Матюхин и Ектов. Верный традициям русского гостеприимства, мельник с подобострастной улыбкой преподнес Матюхину хлеб-соль.

Девятый, дежурный по бригаде, приготовил комнату для совещания; участники его разместились на табуретках и скамьях. Котовцы сели группой, все вместе, как и учил их комбриг.

На последнем совещании он сказал им «Пусть каждый из вас выберет себе заранее мишень и не спускает с нее глаз, пока не придется стрелять».

Вспомнил об этом Ленька потому, что в комнату на совещание набралось девятнадцать бандитов. Девятнадцать — против девяти, причем девятый — Ектов с пустым пистолетом и бутафорской шашкой. Намечать теперь пришлось уже не одну, а две мишени. Но ведь эти мишени — живые! А что, если первая мишень будет убита, а вторая тут же, в свою очередь, откроет стрельбу Черт знает что!

Поэтому Ленька не удержался и спросил, щеголяя казачьими словечками:

— Господин атаман, пошуметь разве сотников наших, что-то они задерживаются?