Иван Арсентьев - Суровый воздух

Разговаривая, они подошли к огромному бомбардировщику, под крыльями которого на траве расположилась группа летчиков, ожидающих вылета.

Один из них особенно бросился Оленину в глаза своим внушительным сложением, могучими плечами, туго обтянутыми выгоревшей гимнастеркой. Из-за черной курчавой бороды, подстриженной полукругом, он казался издали мужчиной солидного возраста. Но достаточно было подойти поближе, как лицо его оказывалось совсем юным.

Слева от чернобородого, растянувшись на земле во весь рост, лежал худощавый летчик в серой коверкотовой гимнастерке. Длинные пряди слипшихся от пота светлых волос свисали ему на лоб. Из-под них выглядывал кончик облупленного, покрытого веснушками носа. По веселому с лукавинкой взгляду, по смешанной хлесткой речи можно было определить в нем жителя юга Украины. В этом еще больше убеждали его очень звучные имя и фамилия – Остап Пуля, напоминавшие чем-то имена и прозвища гоголевских запорожцев.

Чувствовалось, что эти двое были в центре внимания остальных летчиков.

Чернобородый, равнодушно посматривая кругом, время от времени запускал руку в вещевой мешок, извлекал оттуда очередной сухарь и окунал его в банку со сгущенным молоком, зажатую между колен. Повертев им там, он вынимал сухарь и отправлял его в рот, аппетитно хрустя и причмокивая.

– Всегда ты, Остап, подтруниваешь. – донесся до Оленина его густой, низкий голос. – Завидуешь аппетиту моему, потому что сам худосочный.

– Может, поборемся, Жора? – вызвался Остап.

– Куда тебе бороться! – ухмыльнулся чернобородый и безнадежно махнул рукой. – Надо раньше пуда два витаминов съесть…

– Жора, а ведь излишний аппетит тоже к добру не приводит. Человек быстро стареет.

– Да и другие неприятности случаются, – произнес кто-то назидательным тоном.

– Еще бы! – приподнимаясь на локтях, подхватил Остап. – В нашей авиашколе тоже учился один такой малый. Любил, грешный, поесть. Однажды с ним приключилась жуткая история.

– Выдумывай, – буркнул чернобородый, бросая опустевшую банку.

– Ну вот, – продолжал Остап, – приехала раз к нему жена и привезла с собой сала. Здо-о-ровый кусок! Решила мужа порадовать. Ну, тот не растерялся. Так на него приналег, что скоро молодца стало наизнанку выворачивать. А утром, как на грех, полеты на полигон [2]на бомбометание. Поднялся малый в воздух…

Конца «жуткой истории» Оленин недослушал. Раздалась команда: «От винтов!» Моторы заревели, и все поспешно полезли в машину.

В пути Оленин познакомился со своими спутниками. Это были молодые пилоты, не так давно выпущенные из летных школ или переподготовленные в запасных полках. Чувствовалось, что между ними существовала дружба, немного грубоватая, но искренняя мужская дружба.

Товарищи, так не схожие между собой по характеру, хорошо понимали и дополняли друг друга.

Самолет, лениво покачиваемый потоками воздуха, подлетал к Дербенту. Оленин пробрался через узкую дверцу в обширную штурманскую рубку. Там было значительно прохладнее. В открытую форточку врывался свежий ветер, пропитанный запахами моря. Справа под крылом голубел Каспий. Оленин присел рядом с чернобородым, фамилия которого, как нельзя кстати, соответствовала его внешности – Борода. Как ни храбрился Оленин, как ни ободрял себя, сомнения все же не покидали его. Решившись, он заговорил с Бородой и чистосердечно рассказал ему о своем положении.

– Куда податься, к кому обратиться – ума не приложу. Как вы думаете, реален мой план?

Борода улыбнулся, посоветовал ему не мудрствовать, а рассказать все начистоту командиру той дивизий, куда они летят.

– Генерал сам заслуженный летчик, – сказал он. – Герой Советского Союза. Он поймет летчика. Возможно, даже сам решит, куда вам податься. Унывать нечего. Такая болезнь, как у вас, быстро появляется, но быстро и уходит. А лучше всего проситесь к нам на штурмовики. Высота нам не требуется. Вместе воевать будем, фашистов рубить. Серьезно! А подлечитесь – перейдете обратно на истребитель…

Оленин смотрел на белесые, словно застывшие гребни морских волн, на мелькавшие точки чаек, купающихся в теплом мареве, и, задумавшись, молчал.

Получив направление в полки, вновь прибывшие шумной толпой вывалились из штаба дивизии. Свежий ветер заставлял плотнее кутаться в шинели, застегивать крючки воротников. В ожидании вызванных из полков автомашин летчики пристроились на ступеньках веранды бывшего дома отдыха, в котором расположился штаб.

Над деревьями, окружавшими здание, один за другим проходили «илы» [3]. Подняв головы, летчики провожали глазами каждую машину. Рев моторов постепенно стихал. Внезапно он снова возник – метрах в пятидесяти от земли появился еще один самолет. Черенок, закусив мундштук папиросы, с тревогой поднялся с крыльца. Неприятный звук захлебывающегося мотора нарастал. Харкая копотью цилиндров, самолет медленно полз, оставляя в небе черную кудреватую полосу дыма. Обшивка хвостового оперения была разодрана в клочья. Из центроплана одиноко свисла выпавшая нога шасси. «Не дотянет», – с волнением подумал летчик и тут же услышал за спиной голос штабного офицера:

– «Звездочка» летит! Передайте генералу, Грабов вернулся!

– Вернулся майор Грабов! Сообщает, что будет садиться на фюзеляж! – крикнул радист из открытого окна радиостанции, расположенной в автобусе.

Нервный холодок пробежал по спине Остапа. Он покосился на Бороду, спокойно попыхивающего короткой трубкой.

Стараясь отогнать от себя неприятные мысли, Остап толкнул Бороду локтем:

– Слышал? Говорят, генерал в начале войны эскадрильей в этом полку командовал. Они в Донбассе три немецких аэродрома в щепки разнесли. Вот как надо работать!

Борода лениво повел на него глазами, мол, поработаем и мы, и сильнее задымил трубкой.

Наступил полдень, а напряжение в полках не спадало. Все новые и новые группы самолетов уходили на запад. Чувствовалось, что на фронте шли упорные бои. Но на каком направлении, с какими германскими частями, вновь прибывшие не знали. Не знали они и того, что командующий германской войсковой группой «А» генерал Клейст, потеряв в жестоких, кровопролитных боях тысячи своих солдат и сотни танков, так и не взял пятикилометровый проход между двумя грядами гор, называемый «Эльхотовскими воротами». Через этот проход вел прямой путь на Владикавказ, к Военно-Грузинской дороге. Не помогли Клейсту ни «знаменитая» 13-я танковая дивизия армии Мекензена, ни гренадеры Клеппа, ни пикировщики Фибиха, ни огонь подожженных ими вокруг Эльхотово лесов. Советские войска выдержали неистовый напор фашистских дивизий, отразили сотни атак врага.

Наступление гитлеровцев захлебнулось. Дорога на Владикавказ была заперта на крепкий замок. Не достигнув успеха у Эльхотово, Клейст попробовал прорваться к Владикавказу по узкому ущелью Черных гор. Роль «свиного рыла» для прорыва обороны советских войск выполняла танковая дивизия Кюна, с которой следовали полк «Бранденбург», горные егеря корпуса «Эдельвейс» и другие части. В конце октября гитлеровские войска бросились к Владикавказу.